Абонент вне сети
Шрифт:
– А ты не пробовал василеостровских убойников на Нюшу навести? – напрямик спросил я, когда мы снова расселись в креслах. – Если все так подозрительно, они зацепиться должны. Убой раскрыть – это же дорогого стоит.
– А что я им скажу? – Юра как-то неестественно взмахнул рукой. – На кладбище не пришла? Может, не знала просто. В деньгах нуждалась? А кто не нуждается?
– Юрик, я не первый день живу, операм главное человека показать, – я придвинулся к нему ближе и бахнул наугад: – Ты ведь ее драл, да?
Раньше мне ничего подобного в голову не приходило.
– Как голый мужик голому мужику не могу тебе врать, – он попытался взглянуть мне в глаза. – Скажи мне, это все уже знают?
– В газетах я пока не видел.
– А ничего интересного, – в руках Юры появились четки. – Женщина обратилась к мужчине за помощью. Мужчина пригласил ее в ресторан. В итоге каждый получил свое. А потом им понравилось.
– Надолго?
– На пару месяцев. Только секс, ничего личного. Я даже не знаю, есть ли у нее подруги. С Дэном она уже не была, но мы ему все равно решили не афишировать. Я херовый товарищ, да?
Отдаться друг другу со всей силой молодой страсти – сюжет не новый. К 25 годам люди моего поколения уже успевают испытать всепоглощающую сексуальную истерию, которую по молодости путают с любовью, убедиться в ее тленности и перейти к серийным образцам. Семья из союза для продолжения рода давно превратилась в клуб по интересам. Поскольку интересов у современного человека много, то и пикантные воспоминания мы хватаем на бегу, словно артефакты в компьютерной стрелялке.
– А ты считаешь, что у нас дружба? – Я ответил вопросом на вопрос. – Или любовь?
Он не испугался вопроса и даже посмотрел мне в глаза с уважением.
– Дружба проверяется деньгами, – повторил он мысль Задорожного, как будто слышал наш разговор. – Если ты мог меня кинуть за кучу бабок, но не кинул – значит, ты друг. А если у тебя просто не было такой возможности – значит, я тебе доверять все равно не буду. Даже если с первого класса тебя знаю. А все остальное не имеет значения.
– И то, как мы с тобой по малолетке у «Балтики» вдвоем против семерых стояли?
– А куда тебе деваться было? – Он поднял стакан с квасом. – Вот если бы ты там один стоять остался, это было бы настоящее мужество. Или глупость. А про Нюшу я тебе могу сказать: да, стыдно было. Но, если все назад вернуть, я бы снова от нее не отказался. Хотя по жизни она мне не нужна.
Мы вышли из бани уже за полночь, с помощью тысячи рублей уговорив банщика задержаться. Я ощущал себя словно после очищающего разговора с бывшей возлюбленной. Мы закурили около машины Тихонова, когда из темноты вышел паренек лет шестнадцати.
– Дяденьки, а в какой стороне станция метро «Ладожская»? – молвил он тоном висельника.
– Так метро уже закрыто, – Юра взглянул на часы. – Выйди на Средний, машину поймай. А то раньше утра не дочапаешь.
– Да у меня денег нет, – парень чуть не плакал. – Какие-то уроды в том дворе нож поставили, трубу отобрали и бумажник.
– К ментам ходил? – спросил Тихонов.
– А что от них толку?
– Да, действительно, – молвил Юра и показал рукой на северо-восток. – А «Ладожская» вон там.
Интермеццо о времени, птичьих голосах и поединке чести
Я проснулся от холода и скрипа. Это вольный ладожский ветер гонял дверь моей хибары как хотел. На термометре было плюс три градуса, печка давно потухла, а меня спасал ватник и натянутое до зубов одеяло. И, тем не менее, голова был чистой, а на душе распускались почки, хотя первая же мысль о том, где я и что натворил вчера, пронзила меня снизу вверх.
Я не дал этой мысли пустить корни и вскочил крылатой пружиной. Я был возбужден, как перед третьим свиданием с разумной девушкой. Раз я завез себя сюда, а мои старые корабли гниют на дне, то между мной и Ладогой намечается поединок чести: кто кого? Один на один – и посмотрим! Со скалы я посмотрел на мирные густые воды, прикидывая себя бальзаковским Растиньяком, обращающимся с холма к распростертому перед ним Парижу: «Ну, теперь дело между нами!»
Первые победы дались легко. Гулко затрещали дрова в печке, на сковородке шипела яичница, а на улице исчезли все последствия вчерашнего бардака. Под кроватью я нашел толстую тетрадь в клетку, первые десять страниц которой ушли у кого-то под игру в крестики-нолики. Я их вырвал и переписал все имеющиеся у меня продукты питания: картофель, колбасу, яйца, сосиски, огурцы, хлеб, лук и здоровый кусок свинины. При нормальном питании этого должно было хватить дня на три-четыре. Я умылся, съел завтрак, выпил две чашки крепкого чая и решил не курить, пока опасаясь сказать себе, что бросил насовсем.
В какой-то книге по личностному росту, которые я штудировал лет десять назад, было написано, что ступени мастерства достигаются сменой привычного на противоположное. Хочешь почувствовать себя другим – поступай вопреки мозолистым привычкам. Помню, Дэн ржал над моей библиотекой: мол, я лучше вас, я больше читаю. Он предлагал мне в качестве практики бесплатно посещать его курсы самодостаточных мужчин и в своей иронии оказался прав: почти все прочитанное ушло в дальние чуланы памяти, оставив на моей личности еле заметный тюнинг.
Первым делом я проинспектировал остров, который так напугал меня вчерашним вечером. Чтобы обойти его по периметру, ушло минут десять: огромные валуны, кривые березки, несколько елочек, пробивающаяся на солнце трава, хотя под деревьями не до конца сошел снег. Неприятно кольнули следы туристической стоянки в ста метрах от моей хибары. Вероятно, прошлым летом сюда заплывали палаточники, жарили шашлыки и душевно пели летящим в небо искрам: «Качнется купол неба, большой и звездно-снежный…»