Абонент вне сети
Шрифт:
– Как же, помню вас, Егор Романович, общаться с вами было вкусно, – отозвался старик на мое приветствие. – Сделайте радость, посетите пенсионера на дому. Буду рад вам, хотя уже стар и вял.
Валерий Викторович всего два года служил срочную под Одессой, но жил и мыслил как настоящий одессит. Он назвал адрес квартиры на Черной речке, в дверях которой встретил меня в домашней замшевой пижаме, словно какой-нибудь статский советник из кино. Он был загорел, подтянут и двигался не по-стариковски резво.
– Входите, Егор Романович, ставьте зонтик сушиться, куда захотят ваши глаза. И садитесь
Из прихожей я попал в гостиную размером с мою «двушку» 137-й серии. Камин оказался не электрическим, а вполне настоящим, и в нем трещали аккуратно порубленные дрова из супермаркета. Парчовые диваны, бронзовые канделябры, игривые акварельки на стенах и мраморный фонтанчик в углу – сумма всего этого была похожа на салон процветающего купца столетней давности, где роскошь преобладала над вкусом. Задорожный наслаждался моим удивлением, не вынимая рук из карманов пижамы.
– А вы ожидали увидеть лачугу пенсионера: телевизор «Радуга», граммофон, Вертинский, шерстяные носки, ждановский шкаф и газета «Завтра»? – произнес он.
– А вы бы привели сюда коллег, которые называли вас неудачником, – я не торопился садиться в кресло у камина, пока не присел хозяин.
– Чтобы потом неделю проветривать помещение? – По его лицу пробежала кривая усмешка. – Бог вознаградил меня за труды моей жизни восемью комнатами, но меня слишком мало для таких хором. Поэтому люблю, когда меня навещают старые знакомые. Вы играете в бильярд? Потом обязательно сразимся в снукер на втором этаже.
– Очень сложная игра, чувствую себя в ней полным импотентом.
– Страшно быть не импотентом, а педерастом. Меньше желаний – меньше проблем и расходов. На седьмом десятке, когда уже стар и вял и ждешь от жизни только приличного некролога, я выяснил, что с женщинами прекрасно можно дружить, не будем говорить об этом громко. Ну, садитесь наконец в кресло, вытягивайте свои ходули к огню и рассказывайте. Старики любят слушать. Светушка, – крикнул он в соседнюю комнату, – неси, детка, чай.
Пигалица лет пятнадцати в фиолетовом спортивном костюме принесла с кухни огромный серебряный поднос, запах жасмина, клубничного варенья и пока не знающей проблем юности. Она сказала мне «здрасте», чмокнула Валерия Викторовича в лысину и удалилась, мягко шелестя тканью.
– Светушка последняя у меня внучка на выданье, – Задорожный снял крышку с заварного чайника, заглянул внутрь и блаженно хмыкнул. – Вам сколько лет?
– Тридцать один.
– И еще минимум столько же впереди. Никогда не завидуйте богатым старикам, они всегда готовы обменять остаток лет, доброе имя и имущество на год жизни с вашими возможностями, когда можно еще стать диктатором Боливии, если сильно захотеть. Наливайте чай, мажьте печенье вареньем и говорите, почему тратите время на мои глупости вместо жара юных дев.
Конечно, дед лукавил. Попробовал бы кто-нибудь переместить его на тридцать лет назад – к Брежневу, общежитию, болгарским сигаретам, очереди на «запорожец», двум детям и располневшей жене, от которых он ушел с головой в оперативно-розыскную деятельность. Думаю, старость и вялость не помешала бы ему уделать за это кочергой полвзвода бывших коллег.
– Один мой товарищ работал у вас в районе, – начал я. – Зовут Юра Тихонов, и в последнее время его моральный облик стал вызывать у меня такие сомнения, что не обойтись без ваших мудрых консультаций. Далеко он, по-вашему, может зайти тысяч за сто долларов?
– Правильно, со мной лучше напрямки рубить, хотя и сразу видно, что стратегии и тактике беседы вас не обучали, – одобрил Задорожный. – Чутье мне подсказывает, что такие люди и за тысячу рублей могут положить кого-нибудь под электричку. Когда я приехал в район и увидел личный состав, я подумал, что здесь по ошибке «столыпин» разгрузили – чисто урки. Я до сих пор не понимаю, как родина могла доверить им оружие. За год из 135-го отдела пять трупов задержанных вынесли. Один головой о стенку бился, второй зачем-то на крышу полез и упал.
– А я думал, в милиции надо и пить, и бить, – сказал я. – Мне рассказывали, что иначе даже кражу кота бабы Дуси не раскроешь.
– Правильно, человека проще напугать, чем уговорить, – старик сложил руки на груди, показывая, как нелегко дается ему данная тема. – Скажу вам по секрету, я тоже знаю, куда нужно бить, чтобы синяков не оставалось. Но одно дело злодея колоть, чтобы хоть на время избавить от него общество, а совсем другое – всех подряд с целью получения личной прибыли. А уже третье – вычислять в районе солидные квартиры и наводить на них уголовников. И совсем четвертое – это когда владельцы пропадают, а их квартиры уходят через одно и то же агентство недвижимости.
– Это вы про Юру все?
– А там и Юры, и Геры, и Веры – все очень жесткие ребята, и в милицию пошли не для того, чтобы лампочки у тебя в подъезде охранять, – Задорожный разошелся и нервно закинул ногу за ногу. – Ты наверняка хочешь спросить, как я себе такую квартиру отгрохал с зарплаты в триста долларов? А я расскажу. Приходит ко мне человек и говорит: мол, открываю строймаркет в районе, заплатил строительной фирме, сроки прогорели, они ничего не делают и каких-то бандитов мне показывают – типа, с ними разбирайся. А почему не помочь хорошим людям? Но я только тем помогал, кто мне контракт показывал. Благодарили, естественно. Или мне глава района говорит: вот помещение под кафе освободилось, а инвестора нет. А почему бы не стать инвестором, если деньги свободные есть. Хоть дети и внуки добром вспоминать будут.
– Откровенность за откровенность: Юра Тихонов мог убить друга, которого пятнадцать лет знает, ножом в спину, чтобы обокрасть?
– А раньше у него была такая возможность?
– Не знаю.
– Здесь все из-за бабок, – старик взглядом искал ответы где-то за окном. – Сейчас такая жизнь: каждый может пером сунуть, если разрешить. А потом меценатство, отреставрированные церкви и персидский кот на коленках. Я одного бандита знаю, который теперь миллионов семьдесят стоит. Раньше утюгом народ гладил чуть не каждый день, а вчера не стал водить дел с партнером, который на охоту с ружьем ходит. Ты типа агрессор и убийца, а я сирот в Дагомыс вожу. Личина у человека играет. А мог убить или не мог, это разговор несерьезный. Каждый сможет, если «феррари» перед ним поставить и Анджелину Джоли со спины показать.