Ад идет с нами

Гедеон

Образ простой и понятный. Эгоист, пробравшийся к власти и трясущийся лишь за собственные интересы. Это-то Прокофьева и настораживало.

В своё время генерал Александр Прокофьев даже не думал о военной карьере. Престижный университет на Марсе открывал своим выпускникам широчайшие возможности, на фоне которых служба в силовых структурах не казалась особо привлекательной. Поэтому Прокофьев ещё до выпуска подписал контракт с одной из корпораций, входящих в Консорциум. Но тут вмешался случай в лице старого товарища, выпустившегося на три года раньше.

Ахига Паркер – так звали того парня, – посоветовал начать карьеру именно в силовых подразделениях Консорциума. Этот старт давал

куда более лучший толчок в развитии карьеры. К примеру, сам Паркер, отслужив два с половиной года в батальоне авиационно-технического обеспечения, в звании инженера третьего ранга – тогда ещё Консорциум не настолько обнаглел, чтобы вводить для своих силовиков “настоящие” воинские звания, – получил приглашение на должность начальника технической службы космопорта. И всё благодаря полученному за время службы опыту.

Прокофьев, тщательно взвесив все “за” и “против”, решил внять совету. И через три месяца, получив должность командира инженерно-технического взвода, надел новенькую форму с узким галуном младшего техника на рукаве.

В первую же служебную командировку, разглядывая апокалиптическую картину разрушения, из которой, словно феникса из пепла, предстояло вновь воскресить наполненный жизнью город, Прокофьев отчётливо понял: это его стезя. И дело было не в карьере – просто Прокофьеву понравилось то, что он делал. Решать задачи, которые с первого взгляда казались нерешаемыми, расплетать клубки, перед которыми пасуют другие, принимать вызов за вызовом.

И у него это получалось. Через десять лет уже подполковник Александр Прокофьев стал широко известен в войсках консорциума, как отличный “кризисный менеджер”, способный справиться с любым хаосом, устроенным карателями на “замирённых” территориях. Он налаживал логистику, восстанавливал инфраструктуру, решал проблемы рабочей силы и запускал производства, руководствуясь критериями максимальной эффективности. Любые помехи – неважно, продолжающие пакостить остатки бунтовщиков, или просто нерасторопные подчинённые, – Прокофьев устранял без колебаний, не заморачиваясь понятиями “гуманность” или “сочувствие”. И попутно подбирал себе команду компетентных специалистов. К моменту вступления Консорциума в Союз Прокофьев получил генеральское звание и популярность. Энергичный, прагматичный, не склонный к бессмысленной жестокости, с великолепным штабом из профессионалов, с готовностью берущийся за самые безнадёжные дела, не склонный к интригам, он полностью устраивал руководство.

Так что не удивительно, что когда встал вопрос о назначении на должность управляющего оккупированными территориями Идиллии, кандидатура генерала Прокофьева была принята без каких-либо возражений. В корпорациях его слава гремела уже давно, а вот союзовцы, ознакомившись с послужным списком, в особый восторг не пришли. Но признали, что для поставленной перед Корпусом задачи Прокофьев подходит больше, чем другие кандидаты.

Сам Прокофьев принял новое назначение с воодушевлением. Единственной ложкой дёгтя, портившей всё удовольствие от предвкушения новых задач, стал Шеридан.

Для генерала не было секретом, что его путь к вершинам был устлан оттоптанными мозолями корпоратовских шишек: невозможно достичь высот, не нажив врагов. Прокофьев же, не терпевший некомпетентных дураков, плевать хотел на то, кто родители очередного придурка с офицерским патентом, поступившего под его командование. Отпрыски именитых пап и мам, понадеявшиеся на синекуру в тыловых службах, пачками вылетали в родные пенаты, оглашая окрестности печальным воем. Родители обиженных чад в ответ засыпали руководство Прокофьева потоком гневных жалоб на произвол и самодурство. Александр даже коллекционировал особенно приглянувшиеся

шедевры эпистолярного жанра, сетуя, что прошло время бумажных носителей, а то бы он непременно завёл библиотеку в сортире – для поднятия настроения чтением и последующим использованием по назначению.

Полковник Шеридан оказался единственным удачным ходом злопыхателей Прокофьева. Дело в том, что подбирая команду, Александр упустил вопрос комендантских подразделений. И враги генерала немедленно воспользовались этой промашкой, добившись перевода Шеридана под начало Прокофьева. Так генерал получил стукача. Но нет худа без добра: куда лучше знать, кто работает на врага, чем заниматься его поисками.

Сам Прокофьев полковника Шеридана знал ещё с тех времён, когда тот был капитаном и не испытывал к нему никаких тёплых чувств. С точки зрения генерала, каратель был типичным висельником, куда больше подходящим на пиратов эпохи парусного флота, чем офицера современности. Необразованный, алчный, бессмысленно жестокий, по-звериному хитрый и абсолютно беспринципный Шеридан вызывал у Прокофьева брезгливость и омерзение. Как ведро для вычёрпывания дерьма – мерзко, но при необходимости незаменимо. Шеридан же был именно таким ведром для грязных работ, к которым ни в коем случае нельзя привлекать нормальных солдат – только выродков из штрафных батальонов.

Полковник отвечал полной взаимностью, в беседах с приятелями называя генерала “зазнавшимся белоручкой” и “говёным чистоплюем”. И, по закону подлости, надо же было случиться так, что весь тщательно подобранный Прокофьевым штат высококлассных специалистов погиб при высадке. Все, кроме Шеридана, в полном соответствии пословице “Кому суждено быть повешенным – тот не утонет” не получившим ни малейшей царапины.

И как бы не злила такая несправедливость, изменить ничего нельзя. Оставалось лишь соответствовать репутации и работать с тем, что есть. Увы, это исключало возможность коллективного “мозгового штурма”, так как экстренно назначенные на новые должности младшие офицеры ещё не заслужили доверия Прокофьева.

Сейчас, после разговора с королём, Александр сожалел об этом особенно сильно. Его теперь уже бывшие помощники помогли бы рассмотреть ситуацию со всех сторон, в мельчайших подробностях, просчитав все возможные последствия. Теперь предстояло сделать это в одиночку. Не приглашать же для разговора этого тупицу Шеридана.

Прокофьев задумчиво потёр подбородок. Собственно, на данный момент никакой ловушки для себя он не видит. Наоборот, результаты в его пользу и сулят выгоду. В первую очередь не теми ценностями, что король выплатит за гражданских – для генерала это просто приятный бонус, так как десять процентов от суммы сделки шли ему лично, – а перспективой заполучить по окончании боевых действий штат знающих местные реалии специалистов. Это куда важнее для немедленного начала поставок в Союз и, соответственно, подтверждения репутации Прокофьева.

Решено. Прокофьев протянул руку к терминалу и набрал личный код командующего Экспедиционным Корпусом.

Глава 12

Идиллия. Столица, дом Талики Варес

Несмотря на эйдетическую память, Чимбик не мог с точностью вспомнить как добирался до дома Талики. Весь мир сержанта в эти часы сузился до одного существа, чья иррациональная любовь стала единственным мостиком, соединявшим его с жизнью. Незнакомая ни одному из репликантов материнская любовь окружила сержанта, словно защитный купол, позволив измученной, искалеченной душе согреться и исцелиться.