Ад Лабрисфорта

J.M.

– Можешь не беспокоить своего друга, который работает в полиции, - сказала она. И продолжила, не дав Уэсли объяснить, что он своего друга из полиции уже побеспокоил.
– Я вспомнила кое-что. Тогда было начало лета, в школах еще шли занятия. Эта одежда, которую она оставила на берегу - это была школьная форма. Синяя юбка и блузка с эмблемой "Эй-Джи" - форма школы Эйпла и Гордона. Я узнала эту форму, потому что бывала в школе Эйпла и Гордона, меня хотели отдать туда учиться, но потом родители передумали... В общем, теперь нам просто нужно съездить туда и найти кого-нибудь, кто проработал в школе как минимум

двадцать лет. Надеюсь, такие люди найдутся. Они должны помнить случай с пропавшей девочкой.

– Не факт, что они захотят вытаскивать из шкафов такие скелеты.

– Ну, если мы не сможем их разговорить - грош тогда цена и мне, и тебе. Я повешу амбарный замок на свой кабинет, а тебя заставлю выбросить в мусорку твой журналистский диплом.

***

– Скажи, почему это место кажется мне каким-то мрачным?

– Потому что, как написали бы в каком-нибудь готическом романе, оно мрачно до ужаса.

Уэсли и Патриция шли по дубовой аллее, которая вела к зданию школы, построенному в псевдовикторианском стиле. Аллея выглядела какой-то осиротевшей. С деревьев облетали сухие листья, на асфальте еще не просохли лужи от недавнего дождя. Школа, окруженная оградой с кованым растительным орнаментом, походила на опустевшую усадьбу аристократа конца девятнадцатого века. Возможно, во время занятий, на переменах, когда в школьном дворе бегают и играют дети, все здесь выглядит иначе. Но Патриция и Флэш специально приехали, когда уроки уже закончились. На это время они договорились с директором миссис Уайт.

– Интересно, Пат, что ты подумала об этой школе, когда нарисовалась перспектива тут учиться?

– Она показалась мне чем-то вроде замка из истории про вампиров.

– Добрые сказки ты читала в детстве, ничего не скажешь...

– Честно говоря, та школа, в которую я в конце концов пошла, мне тоже не понравилась. Хотя на зловещий замок не была похожа.

Шагали Уэсли и Патриция не спеша. Но даже при таком темпе, чтобы идти уверенно, Флэшу приходилось держать Патрицию под руку. За время их знакомства ее не раз посещала мысль, что для такого человека как он попасть в зависимость, вызванную слепотой - особенно тяжело. Он всегда и во всем привык полагаться на себя одного - и вдруг в некоторых ситуациях становится нужно, чтобы кто-то обязательно был рядом.

– Значит, делим работу пополам, - сказала Патриция, когда они уже подходили к дверям "Эйпла и Гордона".
– Ты будешь беседовать с этим реликтом от педагогики, как ее...

– Миссис Темплтайм.

– Точно. А я возьму на себя главное занудство - деректриссину экскурсию по школе.

– Ага. Только неудобно получится, когда статья о старейших учебных заведениях Сэдэн-сити так и не будет опубликована ни в одной из городских газет...

– Ну, может же быть, что статью не приняла ни одна редакция? Мы ведь всего лишь парочка придурков-энтузиастов...

Миссис Уайт тут же увела Патрицию, для убедительности заранее вооружившуюся фотоаппаратом, снимать специально оставленных после занятий "образцовых" старшеклассников и прочие школьные достопримечательности. А Флэш расположился в директорском кабинете в компании с кладезем эйплгордоновской истории - Вирджинией Темплтайм. Эта почтенная седовласая дама трудилась на ниве образования не двадцать,

а уже добрых тридцать с лишним лет, и, если не считать первые восемь месяцев - все время в школе Эйпла и Гордона.

Собеседницей миссис Темплтайм оказалась непростой. Поговорить она любила - но в этом и была вся проблема. Речи о годах работы в "Эйпл и Гордон", о коллегах-учителях, о программах по изучению французского языка, о достижениях выпускников и обо всех двойках, которые она поставила в ученические дневники, лились нескончаемым потоком. При всем своем умении повернуть разговор в нужное русло Уэсли далеко не сразу удалось подвести Вирджинию к теме "сложных" моментов в истории школы. Он успел пожалеть о том, что отклонил предложение Патриции наврать совсем уж нагло - представиться сотрудниками какого-нибудь сыскного агентства и задать вопрос об исчезнувшей ученице прямо в лоб. С другой стороны, из этого могло бы ничего не выйти...

Но наконец что-то начало сдвигаться. Трудности? Да, трудности бывают - но, разумеется, не все это для печати. Просто чтобы представить целостную картину. Нехватка денег, нехватка хороших кадров, падение уровня морали и нравственности и среди учителей, и среди учеников... Да, проблемы с поведением... Трудные подростки. Драки, пиво, сигареты, даже наркотики - конечно, тоже не для печати. Переходный возраст со всеми своими последствиями... Разводы родителей, слабая детская психика, депрессии, агрессия... Да, некоторые начинают видеть мир в черном свете, вплоть до нежелания жить. Особенно эти, ну, знаете, которые относят себя ко всяким неформальным течениям...

Это был опасный момент - пожилая учительница была готова углубиться в животрепещущую проблему вредности "так называемых субкультур", тяжелой музыки и "всего, к чему это приводит". Нужно было срочно вернуть ее мысли на прежний путь.

– А что, среди учеников бывали случаи самоубийства?

– Нет, нет, до таких крайностей не доходило никогда!

Единственное, что имело место - трагическое стечение обстоятельств... И - очень давно... Не для печати - одна из учениц пропала, родители обращались в полицию, но никто так и не смог ее найти и узнать, жива она или нет. Полли Пинго просто исчезла.

– Знаете, возможно, это был какой-то несчастный случай, или даже преступление...
– Речь Вирджинии журчала негромко и плавно. Если бы тема разговора не интересовала собеседника мисс Темплтайм по-настоящему, его наверняка начало бы клонить в сон.
– Но не исключено, что она сбежала из дома. Вообще-то на нее это совсем не было похоже - я хорошо знала Полли, с самого начала преподавала в ее классе. Но в том-то и дело: в конце того учебного года Полли стала вести себя странно... Будь она постарше, можно было бы сказать, что это ярчайший пример "сюрпризов" подросткового возраста...

Что значит "странно"? Нет, она не отбилась от рук, не грубила ни учителям, ни сверстникам. Никакого хулиганства, никаких истерик. Наоборот - она сделалась какой-то слишком тихой, как будто медленно угасала... И стала хуже учиться. Ее все время словно бы отвлекало что-то, какие-то тяжелые мысли. Болезнь? Нет, родители водили ее на обследование, никаких заболеваний у нее не нашли. Проблемы в семье? Насколько мне известно - тоже нет. Очень приличная была семья, они жили в Хиллз-Гардене...