Адаптация
Шрифт:
– Хиромэ. Я сказала правду. Я подарю тебе это платье, но не бесплатно, уговорила… Вза-
мен я попрошу несколько минут твоего времени. Я хочу, чтобы ты меня выслушала.
– Давай, - согласилась она, не отводя жадных глаз от алых кружев.
– Это платье – шедевр, ты сама сказала. А теперь подумай минутку и скажи – ты готова
носить его… всегда?
Хиромэ резко повернулась ко мне и вытаращилась.
– Всегда? Нет, конечно, что за глупость!
И она с облегчением рассмеялась.
– И это вс, чего ты хотела?
– Да. Я понимаю, что вс выглядит довольно нелепо и не к месту. Сейчас я уйду, а ты по-
думай, пожалуйста, всего чуть-чуть и ответь на другой вопрос. Не мне… Себе самой, потому
что сегодня решается твоя судьба. Так вот Хиромэ, Парфен – это платье. Идеальное. Но – од-
но, раз и навсегда. Не будет больше ни зеленого, ни блестящего, ни… любого другого. Нав-
сегда. Подумай, Хиромэ, действительно ли ты этого хочешь?
Она сидела, прищурившись, и смотрела на меня довольно враждебно.
Вс, я сделала что смогла, заронила столько зрен сомнений, сколько влезло в благодат-
ную почву, теперь пора уходить, иначе она будет злиться, и я точно проиграю.
И как же хотелось подойти к ней, наклониться и проорать в самое лицо, что если она сей-
час не опомнится, она сломает жизнь не только себе самой, а и мне, и Парфену. И что нельзя
из-за минутного каприза делать глупости космического масштаба. Нельзя, и вс тут!
К сожалению, кричать тоже нельзя.
Я развернулась к двери и, хотя руки дрожали, вс-таки нажала на ручку.
– Эй, а ты сама… готова носить это платье всегда? – спросила Хиромэ мне в спину.
– Да, - тихо ответила я, потому что горло сжалось от подкативших слз.
За дверью гудронки стоял охранник, который по договору с королм теперь никого сюда
не пустит, чтобы Хиромэ не отвлеклась на подружек и болтовню, а вс-таки попыталась обду-
мать сложившуюся ситуацию и свою в ней роль. А я пошла в комнату, где ждал Парфен.
И вот ещ - я не сказала ей, что платье может быть одно, но зато обувь, прическу и ак-
сессуары можно менять постоянно.
Я шла куда-то по коридору, пустым взглядом смотря вдаль (в кино со стороны такое дей-
ствие наверняка выглядело бы весьма эффектно), но по дороге меня аккуратно развернули и
привели в некую комнату, где присутствовал король и Парфен. Кисеец выглядел очень строго
и даже солидно. Его костюм напоминал форму – темная плотная материя с окантовкой свет-
лым и белыми пуговицами, такая же строгая обезличенная обувь. Яркими пятнами выделялась
только его раскраска, а вот белые перчатки впервые сливались по цвету с его лицом.
Видимо, Парфен нервничал, чему сложно удивляться.
А на меня накатило то неестественное спокойствие, когда ты настолько выложился, что
сил и эмоций больше ни на что другое не осталось. Наверное, если сейчас перед моим носом
взорвут огромную бомбу, я ничего не почувствую.
Я села напротив Парфена, который не шевелился и только пристально следил за мной, не
отрывая взгляда от моего лица. Одиннадцать дней своеобразного отпуска на пользу ему явно
не пошли.
Я вздохнула. Как я, оказывается, по нему соскучилась, пусть мы даже периодически об-
щались. Однако видеть его таким, настоящим, а не проекцией, куда приятнее. И вс равно –
сейчас невозможно к нему прикоснуться точно так же, как когда нас разделял экран.
Парфен не стал задавать вопросов, а я не стала ничего рассказывать. Вс предельно по-
нятно – или у меня получилось, или нет. Сейчас в зале веселились гости, их хорошо слышно,
видимо, мы находимся недалеко от зала, и вскоре наследница с папой и женихом выйдет на
сцену, чтобы сообщить новости, а в нашем случае – объявить направление, по которому будет
развиваться наше дальнейшее будущее.
Король тоже молчал и устало хмурился. Наверное, ему давно вс надоело и хотелось
только одного - чтобы ситуация хоть как-то разрешилась, и уже неважно, в чью пользу.
Время текло так неторопливо, что я почти слышала, как оно журчит, как ручек, прыгая
по камешкам…
Потом за нами пришли два гудронца в униформах. Вежливо поклонились, приглашая
пройти в зал.
– Я не пойду, - вдруг сказал Парфен.
– Что значит, не пойду? – переспросил отец Хиромэ.
– Если она объявит дату, а я буду стоять рядом…
Я ожидала, что сейчас последуют угрозы, потому что данного заявления явно никто не
ожидал, но отец Хиромэ сказал:
– Хорошо. Стойте за кулисами. Но если она объявит дату… ты выйдешь на сцену.
После этих слов Парфен и король уверенно уставились друг на друга, как будто играли в
гляделки. Подозреваю, король в курсе, что Парфен решил сбежать, и не особо против. Зачем
ему?
– Хорошо.
Поднявшись, Парфен сразу взял меня за руку и, выждав несколько минут, повл к залу.
За это время Хиромэ не пришла… Значит, отправилась красоваться прямиком на сцену,
не стала тратить драгоценное время, отвечая такой, как я, неудачнице. И, правда, зачем?..
Но показывать, насколько меня охватывает отчаяние, я не рискнула. Парфен тоже выгля-
дел, как замороженная треска и почти не шевелился, если бы он не дышал и парил в воздухе,
то вполне сошл бы за манекен, который я бросила в комнате гудронки.