Адмирал Сенявин
Шрифт:
Иосиф старался все пощупать руками, заходил в дома обывателей, заглядывал на кухню, выведывал, что едят, какие цены на баранину и дичь.
— Непостижимо, — делился Иосиф с послом Кобенцлем, — откуда вдруг появился город, недавно тут была степь…
— Турция тоже встревожена, ваше величество, — ответил посол, — на днях прибыл из Стамбула посол Булгаков. Он привез ультиматум султана, который принять невозможно…
В самом деле, Екатерина повелела отклонить ультиматум и потребовать у турок прекратить бесчинства против русских подданных.
На следующий день со стапелей верфи спускали корабли, закладывали новые.
Для торжества построили большой плот, на мачтах — паруса из алой парчи, на палубе — ковры. Посредине великолепное кресло, наподобие трона.
— Эдак, князюшка, разоришь ты меня, пустишь по миру.
Первым со стапелей, под грохот пушек, на сальных салазках съехал линейный корабль «Владимир». Мощная корма плюхнулась в воду, развела волну, захлестнула ковры на плоту. Следом спустили корабль «Иосиф II», фрегат «Александр». Императрица намеревалась отправиться в Кинбурн, чтобы оттуда морем следовать в Севастополь.
— Ваше величество, сие небезопасно, — доложил Потемкин, — подле Очакова появилась турецкая эскадра.
В крепость прибыли французские офицеры для устройства укреплений и артиллерии.
Екатерина взглянула на стоявшего неподалеку французского посла Сегюра:
— Как надобно понимать сие? Дружественный трактат с королем только что подписан, вы здесь, а там?..
Сегюр несколько замешкался:
— Ваше величество, там, видимо, вольные волонтеры. За них французское правительство не отвечает.
— Ну, разве так. — Императрица пожала плечами.
Она решила ехать в Крым сухим путем.
Потемкин хотел, чтобы императрицу приветствовал адмирал. Поэтому в середине мая Войновича поздравили с присвоением звания контр-адмирала. За неделю до этого Сенявин стал капитан-лейтенантом.
Войнович притворно скромничал, а в душе росла тревога — прибыл нарочный и сообщил, что императрица пересекла Перекоп и через неделю будет в Инкермане.
— Будь голубчиком, — ласково говорил он своему теперь флаг-капитану, — проверь, все ли готово. Каковы катера? Команды на них экипировали? Матросики хамовиты. Подбери гребцами красавцев, токмо не ушкуйников каких…
— Ваше превосходительство, — в который раз успокаивал адмирала Сенявин, которого тошнило от трусости своего начальника, — все катера готовы, гребцов отобрал самолично отменных. Одежда для них будет готова сегодня-завтра.
— А ты не ленись, удостоверься лишний раз, — канючил Войнович.
Сенявин собрал у Графской пристани, как ее называли с приходом Войновича, катера, разукрашенные для встречи гостей. Катер императрицы блестел позолотой и лаком, над ним натянули шелковый зеленый тент от солнца. На следующий день переодели и построили к смотру команду гребцов. Сенявин придирчиво осматривал каждого матроса. Подобранные один к одному молодцы саженного роста, усатые, загорелые — по правому борту русоволосые, по левому — чернявые. Одеты в оранжевые атласные брюки, шелковые чулки, из-под оранжевых фуфаек выглядывали белые рубашки, на головах красовались круглые шляпы с кистями и султаном из страусовых перьев.
Сенявин остановился перед старшим, загребным Александром Жаровым:
— Глядите, братцы, матушка-государыня добром служителей жалует. И вы отвечайте ей покорностью. Тем паче, упаси Бог, не словоблудить — ни-ни! — Он помахал рукой перед добродушной физиономией Жарова. — Докажите, что лучше вас нет гребцов в России. — Он весело подмигнул, вздохнул и велел боцману оставшиеся дни дать отдохнуть гребцам.
В жаркий полдень 22 мая 1787 года Екатерина со спутниками приехала в Инкерман. Еще издали, спускаясь с гор, прибывшие увидели лазурную гладь громадной бухты и застывшие на рейде корабли эскадры. У пристани, в устье Черной речки, стояли наготове катера, в парадной форме Войнович ожидал Екатерину. Милостиво подав ему руку, Екатерина легко вошла на катер. Гребцы явно пришлись ей по вкусу.
— Здравствуйте, друзья мои, — проговорила она с добродушной улыбкой. — Как далеко я ехала, чтобы только повидать вас.
Видимо, такое царское обращение пленило загребного Жарова, и он, забыв наставления Сенявина, нисколько не смутившись, ответил:
— От евдакой матушки-царицы чего
Услышав его, Войнович побледнел и пытался сказать императрице что-то в оправдание. Но той реплика простого русского матроса понравилась. Чуть повернувшись к Войновичу и продолжая улыбаться, сказала по-французски:
— Какие ораторы твои матросы, однако…
Едва катер отвалил от пристани, корабли салютовали ему пушечными выстрелами.
С Графской пристани Екатерина прошла в шатер, раскинутый на берегу моря, и начались празднества. Когда сгустились сумерки, бомбардирское судно, стоявшее посреди бухты, открыло ураганный огонь по укрепленному городку на Северной стороне. С третьего выстрела городок загорелся, а после пятого запылали все башни и стены. Гости были поражены меткостью канониров, а Екатерина восхитилась:
— Передай благоволение наше графу Войновичу, — сказала она Потемкину, — особливо за пальбу пушечную.
— Канониров, матушка-государыня, меткой стрельбе обучал бригадир Ушаков, — уточнил светлейший князь. — Сей опытный капитан держится не токмо догм, а сам учиняет новизну в экзерцициях.
— Не он ли победитель херсонской чумы? — спросила Екатерина и, получив утвердительный ответ, закончила: — Таковые флагманы нам любы.
Путешествие царствующей особы в «полуденный край» окончательно разбередило самолюбие Порты. Не затухали ее надежды вернуть Крым, остаться полновластной властительницей Черного моря. Беспрерывные, многолетние присыпки крутой английской соли на старые раны еще больше лихорадили и возбуждали турецкого султана.
Когда Булгаков привез в Стамбул прожект своего правительства против притязаний Порты, султан велел посадить посланника в Семибашенный замок и объявил войну России [34] . Всякая война начинается с первого выстрела. Во второй русско-турецкой войне XVIII века этот выстрел произвели без объявления войны турки. Прогремел он, как ни странно, над морем.
Донесение контр-адмирала Мордвинова [35] князю Потемкину 1787 г. августа 25-го: «Девятнадцатого числа сего месяца стоявшие с восточной стороны Очакова 2 мачтовые турецкие суда и один бомбардирский, в числе 11, снялись с якоря и, перешед на западную сторону крепости против фрегата «Скорый», стали в линию, почему как оный, так бот «Битюг» легли на шпринг и приготовились к действию. 21 числа в 3 часа пополудни, как скоро лежащий в линии неприятель из пушек и мортир учинил пальбу по судам нашим, то с оных на сие ответствовано было ядрами и брандскугелями. Началось сражение, в котором с обеих сторон производился беспрерывный огонь до 6 часов, тогда фрегат «Скорый» по наступающему ночному времени, имея расстрелянную форстеньгу и некоторые повреждения в такелаже, отрубил якоря и лег под паруса, чтобы выйти из узкого прохода в Лиман; ему последовал и бот «Битюг»; когда суда наши приблизились к Очакову, то крепостные батареи начали по ним действовать, а между тем суда неприятельские, снявшись с якоря, учинили погоню; фрегат и бот, допуская оные на ружейный выстрел, дали залп из ружей и пушек, чем, повредив многие суда, принудили их отступить. При сем сражении убито на фрегате 3 человека матрос и 1 ранен; выстрелов против неприятеля сделано 587. Ядра, вынутые из фрегата, весом 26- и 30-фунтовые».
34
Русско-турецкую войну 1787–1791 гг. начала Турция с целью возвращения Крыма, окончилась Ясским договором. Ознаменована победами русских войск под командованием А. В. Суворова (Кинбурн, Фокшаны, Рымник, Измаил) и флота под командованием Ф. Ф. Ушакова (Калиакрия). Ясский договор подтвердил присоединение Крыма и Кубани к России, установил границу по реке Днестр.
35
Мордвинов Николай Семенович (1754–1845) — адмирал, с 1802 г. морской министр.