Аэроплан для победителя
Шрифт:
Зверева сняла круглые очки, стащила с головы шлем, и Алеша понял: да она же красавица! В толстой куртке — холодно там, наверху, что ли? — и в суконных шароварах, без браслеток и сережек, она была прекраснее всех знакомых актрис. Тут ему хоть чуточку, а стал понятен восторг жены, обожающей авиаторов и авиацию.
Второй «фарман», который пилотировал Слюсаренко, уже планировал, заходя на посадку. Лидия рассчитала, где он сядет и, быстро сжав руки Таубе своими (одна — в шоферской кожаной перчатке, другая — уже без, маленькая и поцарапанная), побежала встречать Володю.
Там все было не так уж гладко — Калеп еле спустился на землю.
— А все-таки наше крыло маневреннее, — сказал он, тяжело дыша. — И еще можно укоротить. Легкость и скорость… Лидочка, где чертежи? Я понял, что еще можно сделать…
— Давайте пойдем в мастерскую, вам нужно прилечь, — перебил Слюсаренко. — Там Лида померит вам пульс.
— Ничего, ничего, это пройдет, это мелочи…
— Им не до нас, — сказал Танюше Николев.
— А мы подождем… — Танюша проводила взглядом идущих к мастерским авиаторов и механиков.
В ее планах было обойти задворки, закоулки и тупики, в которых мог стоять черный автомобиль, похожий на катафалк. Тогда, утром, он стоял у ворот рядом с бледно-зеленым автомобилем. На этот раз Танюша никакого транспорта у ворот не заметила.
Рассказывая Алеше все, что случайно услышала от авиаторов и механиков, безбожно при этом перевирая технические подробности, Танюша повела супруга от сарая к сараю.
Он видел, что девушка несет ахинею, но понял это по-своему: она кого-то ищет, не иначе — любовника! И внутренне Алеша изготовился к бою.
Он был юноша высокий, крупный, отлично выкормленный заботливой матерью и бабушкой. К тому же он, прочитав в газетах про Георга Луриха и увидев его фото (передавалось гимназистами тайно из рук в руки, потому что прославленный атлет позировал совершенно без штанов, в одном только тряпичном фиговом листке), два месяца ходил в гимнастический зал, где его учили поднимать над головой пудовую гирю, а одноклассник Петя показал боксерские удары по самодельной груше. Так что Алеша считал себя грозным противником.
Вдруг Танюша замолчала.
Николев завертел головой: кого же она увидела, кто ее лишил дара речи?
— Алешенька, мне нужен гвоздь… — прошептала супруга, и супруг растерялся: убийство соперницы шляпной булавкой недавно было, убийство любовника гвоздем — это что-то причудливое, но вдруг реальное?
Он вспомнил недавний разговор: в Москве, в перерыве между репетициями, Терская и Эстергази вспоминали, как одна актриса застрелила любовника из револьвера, а другая проткнула ножом для разрезания бумаг, и обеих суд оправдал.
— Тамарочка, не надо гвоздя, пойдем лучше отсюда, — тихо, но убедительно попросил он. К настоящему имени жены он еще не привык.
— Нет, мне нужен гвоздь… А-а, это годится!
Она присела на корточки и вытащила из грязи длинную железку. Взяв это орудие не брезгливо, двумя пальцами сквозь бумажку, как полагалось бы, а зажала в ладони. Затем Танюша оглянулась по сторонам и быстрым шагом пошла к черному автомобилю, стоявшему у стены сенного сарая.
Там же стояли бледно-зеленый и большой грязно-зеленый, какого-то лягушачьего цвета, похожий на старинную карету-берлину.
— Вроде бы он… — почти беззвучно произнесла девушка и, снова присев на корточки, нашла подходящее место на широкой черной подножке — изнутри, там, где она нависает над задним колесом.
Пометив «катафалк» крестом, Танюша выпрямилась, отбросила железку и отдала совершенно неожиданный приказ:
— Бежим!
Они взялись за руки, побежали, добежали до угла — и налетели на Таубе. Он спешил к автомобилям.
Увидев Танюшу, любитель полетов как-то странно дернул головой — словно бы, встретив привидение, встряхнулся, чтобы прогнать морок. Танюша, не теряя скорости, потащила супруга дальше — именно потащила, потому что он-то заметил странное движение и норовил оглянуться — рассмотреть Таубе на предмет, годится ли этот человек в любовники.
— Ну Алеша! — воскликнула Танюша. — Нам нужно срочно найти Лабрюйера.
— Лабрюйер подождет! Кто этот человек?
— Это Таубе. Ты что, не узнал? Он сегодня летал с госпожой Зверевой.
— Что у тебя с этим Таубе?
— У меня? — Танюша остановилась и сердито посмотрела на мужа. — Ничего у меня с ним нет!
— А почему он так на тебя уставился?
— Он на меня уставился?
— Пожалуйста, не притворяйся, что ты не заметила. И какой знак ты ему подала?
— Я, знак?
— Что ты нацарапала на автомобиле?
— Крестик.
— И что же значит этот крестик?
Тут только до девушки дошло, что ей закатывают сцену ревности.
Как на грех, она недавно прочитала комедию Альфреда де Мюссе «Подсвечник», песенку из которой собиралась выучить. Там в первой же сцене неверная жена Жаклина усмиряла ревнивого супруга, при этом в шкафу у оскорбленной невинности сидел офицер-любовник. Так что методу вразумления мужей Танюша знала — и сыграла свою роль с блеском.
— Но он так на тебя вытаращился! — не унимался Николев. — Он прямо пожирал тебя глазами!
Алеша тоже смотрел спектакли, в которых муж обвиняет жену в измене, он даже фильмы в синематографе смотрел, где обманутый граф хватает за плечи и встряхивает свою вероломную графиню. Поэтому он повернулся, чтобы стать с Танюшей лицом к лицу и произвести эту устрашающую изменниц операцию. Это их обоих и спасло — Алеша увидел, что прямо на них мчится черный «катафалк».
Он действительно схватил жену — но не за плечи, а в охапку, и вместе с ней отскочил в сторону. «Катафалк», не умеющий прыгать вбок, пронесся мимо и вылетел за ворота.