Афганские каскадеры
Шрифт:
В проходе – со стороны кухни – показался Антонов. В руках у него поднос, на подносе кофейный сервиз и колба со свежезаваренным напитком.
– А вот и я, – сказал куратор, кивком поприветствовав прибывшую на конспиративную квартиру сотрудницу. – Присаживайся, Анна. – Антонов поставил на стол поднос с чашками и кофейником. – Попьем кофейку, заодно и о делах поговорим.
Я прочел твой дежурный доклад, отправленный вчера вечером, – сказал Антонов. – Немного же ты раскопала, Анна Алексеевна. Сущие крохи… И «суженый» твой помалкивает.
– Сегодня только письмо прислал.
– Присланное
– Спасибо, я не голодна.
– Мы по-прежнему только и знаем о нем, что он переведен в Кемп Бастион и что его привлекают на мероприятия по охране грузов и на сопровождение конвоев, – сухо заметил Митрохин. – Содержательной информации в последнее время от него не поступало.
– Сегодняшнее письмо вы прочли, как я поняла… Ну что ж. Ивану отправлено все то, о чем мы уговаривались во время предыдущего «брифа».
– Мы в курсе. – Антонов бросил на сотрудницу внимательный взгляд. – У тебя расстроенный вид, Анна.
– Лично я очень сильно сомневаюсь, что мне удастся отыскать в архивах данные о той самой пресловутой «черной кошке»… Да еще и в условиях чинимых мне препятствий. Да еще и в ситуации, когда убивают того, кто мог бы пролить свет на всю эту историю.
– А вот мы в вас, Анна Алексеевна, не сомневаемся, – полковник придвинул к гостье тарелочку с бисквитами и сухим печеньем. – Наоборот, мы уверены, что вы – справитесь. А мы вам в этом поможем…
Историю с убийством Смольникова и вашим задержанием в Ясенево оставим на закуску, – разливая кофе по чашкам, сказал Антонов. – Сегодняшнее письмо, полученное от Ивана, мы уже изучили…
Под микроскопом изучали, – сказал полковник. – Голову сломали и глаза затупили в поисках содержательной информации.
– Вы меня за этим пригласили? – сухо поинтересовалась Козакова. – Чтобы я прокомментировала полученный от Ивана мессидж?
– Не только, – сказал Антонов. – Но и для этого – тоже.
Виктор Михайлович открыл крышку лэптопа. Включил пультом «плазму»; скоммутировал подсоединение, открыл одну из папок. На экране появилась картинка: заставка «джимейловского» бокса и открытое письмо – самое свежее из «входящих».
Письмо составлено на английском и начинается словами: Hi, darling! I was very busy… Тут надо учесть, что переписка между профессиональным наемником, контрактором Иваном Козаком, и оставшейся в Москве «гражданской женой» Анной Козаковой ведется с учетом сложившихся реалий. Иван не может пользоваться продвинутой шифровальной программой, поскольку нужно либо иметь носитель с такой программой – флешку, – или заходить на внешний ресурс. Иметь при себе флешку или закачать прогу в свой ноут или смартфон? Учитывая квалификацию службы сотрудников безопасности ЧВ «Армгрупп» и то обстоятельство, что Козак уже становился объектом внутреннего расследования в AGSM, это было бы смерти подобно. Такую «прогу» можно хранить где угодно, хоть на тех же торрентах; но и этот метод шифровки сообщений нельзя считать сколь-нибудь надежным. Хотя бы потому, что СБ «Армгрупп», укомплектованная опытнейшими
Поэтому изначально было принято следующее решение: отказаться от стандартных методов передачи данных, использовать пусть ограниченный, но надежный способ пересылки сообщений с «шифрованными» словами. Ну и ждать прямого контакта Козака со связником или с той же Анной – только через них он сможет передать в Москву своим кураторам все, что накопилось важного и содержательного.
Вот и в этом письме, отправленном Козаком сегодня, во вторник, без нескольких минут пять утра, с виду нет ничего особенного. И уж тем более содержательного.
В переводе на русский – а Иван и Анна пишут друг дружке письма то на русском, то на инглише – получается следующее:
«Привет, дорогая! Я был очень занят… Остаюсь в прежнем месте. Много работаю, сопровождаем грузы. Здоров, скучаю по тебе. Постараюсь позвонить. Твой».
Антонов обвел текст, после чего перенес копипастом в открытое загодя окно дешифратора. Программа мгновенно осуществила расшифровку согласно нехитрому, в сущности, алгоритму (не зная который, однако же, можно перебирать варианты кодировки до второго пришествия)…
Несколько букв в тексте оказались выделены программой жирным шрифтом.
Таких букв четыре. Вернее, даже три, поскольку одна из букв встречается дважды.
«b» «e» «l» «l»
– Bell… – задумчиво произнес Антонов. – Что он этим хотел сказать, Анна?
Две пары мужских глаз уставились на молодую женщину.
Козакова неопределенно пожала плечами.
– Это не ответ, – хмуро сказал Антонов. – Какие у тебя есть варианты?
– Да, действительно, – подал реплику Митрохин. – Должны же быть какие-то версии?
Анна сделала глоток кофе. Отрицательно качнула головой, увидев, что Антонов собирается налить новую порцию из кофейника в ее чашку. Потом заговорила, глядя прямо перед собой – то ли на экран, то ли куда-то в далекие пространства:
– Если Иван составил сообщение на инглише, то, значит, он и хотел донести что-то именно на этом носителе. Такова моя первая догадка.
– Умно рассуждаешь, – скорее, чтобы приободрить сотрудницу, чем восторгаясь самой этой «догадкой», заметил Антонов. – Познакомь же нас с остальными умозаключениями.
– Английский вы знаете не хуже меня… Отбросим артикль the…
– Согласен, – подхватил Антонов. – Звонок? Колокол? Что еще?
– Не просто колокол, но также, к примеру, колокол на башенных часах.
– Интересная версия.
– Sound a bell, – Митрохин тоже подключился к «мозговому штурму». – Звонить в колокол…
– Да много чего еще приходит в голову, – Анна по-прежнему смотрела над их головами. – Венчик… или даже «венец». У Шекспира, помните…«In a cowslip’s bell I lie…»