Афганские каскадеры
Шрифт:
– Сказал, что в каком-то месте…
– Кхе!!
– …их должен был подобрать вертолет. И даже назвал его марку – Bell…
– И это все, доктор?
– По сути, да, сэр. Это все, что он смог вспомнить об обстоятельствах, предшествовавших… всему прочему.
Генерал поскреб пальцем подбородок.
– Помните, о чем мы не так давно говорили, доктор?
– Напомните, о чем речь, сэр?
– Вы сказали, что у нашего пациента… Забыл, как вы это называете? Эти его проблемы с памятью?
– Транзиторная глобальная амнезия [31] , – пришел на выручку врач. – Это лишь предварительный диагноз, сэр, – уточнил он.
– Это следствие осколочного ранения в голову, не так ли?
– Мы сделали исследования при помощи нашего компьютерного томографа, – несколько уклончиво, как показалось Козаку, отреагировал доктор. – Одного этого недостаточно. Нужны детальные стационарные исследования. Как я уже говорил прежде, необходим консилиум с привлечением опытных нейрохирургов… Думается, без операции не обойтись, но это мое личное мнение. В любом случае больного необходимо отправить самолетом в…
31
Транзиторная глобальная амнезия – синдром в клинической неврологии и психиатрии, характеризующийся эпизодом отключения памяти на период, не превышающий обычно несколько часов или дней.
– Не начинайте! – жестко обрезал медика Уилер. – Ваш нынешний пациент пробудет здесь столько, сколько потребуется.
– Да, сэр, – глухо ответил медик. – Как скажете, сэр.
– Если понадобится, – Уилер поднял вверх большой палец, – то мы готовы пригласить сюда, в ваш госпиталь, любого из наших британских светил… Кстати, я задал вам вопрос.
– Частичная потеря памяти может быть результатом как полученного ранения, так и травмы, либо даже контузии. Возможно… – медик смотрел только на Уилера, – возможно, сэр, речь идет о комбинаторном воздействии этих факторов.
– Хм… Каковы шансы, что этот человек обретет свои воспоминания вновь? И как скоро это может произойти?
– Видите ли, сэр, – задумчиво произнес медик. – Это может случиться в любой момент. А может и не случиться… никогда.
– Вы говорили во время моего предыдущего визита, что память к страдающему синдромом амнезии может вернуться в результате некоего толчка…
– Не обязательно в полном объеме. Хотя и такое случается.
– Доктор, нас интересуют события, помещающиеся в двадцать четыре часа… То есть речь идет о конкретном событии и определенном промежутке времени.
– Я понимаю, сэр.
– Мальчишка все еще с ним?
– Да, как вы и велели.
Доктор словно только сейчас заметил еще двух присутствующих при разговоре мужчин. Коротко оглядел – поочередно – двух мужчин в экипировке «частников». Их форма, кстати, отличается от армейской полевой лишь нашивками да бейджем, крепящимся либо поверх нагрудного кармана, как у Козака, либо носимым на шнурке, как у Грэя. Медик сухо произнес:
– Доброй ночи, джентльмены.
Грэй слегка кивнул. Козак промолчал. Генерал Уилер, кивнув в его сторону, сказал:
– Этот достойный, мужественный человек спас нашего товарища. Я вам, кажется, рассказывал об обстоятельствах произошедшего в минувшую субботу? Поврежденный вертолет сел на минное поле… вынужденная посадка. Не представляю, как пилот мог посадить машину… Он ведь был смертельно ранен и фактически сажал «Белл», уже будучи мертвецом. Рассказывал?
– Да, сэр, в общих чертах.
– Возможно, Айвен последний, кого ваш пациент видел до того, как он получил осколочное ранение в голову.
– Скорее всего, сэр. Когда за ним прибыла наша команда, он уже был без сознания.
– Вернемся к нашему разговору.
– Сэр?
– Итак, вы говорили о некоем «толчке». Если пациент вспомнит этого человека… своего спасителя, то, может, вслед за этим по цепочке вспомнит и все то, о чем он, к большому сожалению, сейчас не может нам поведать.
– Я помню этот наш разговор, сэр. Да, это может послужить неким толчком для процесса «перезагрузки»… пользуясь компьютерной технологией. И может возыметь нужные последствия.
– Прекрасно, – сухо произнес Уилер. – Именно это я и хотел от вас услышать.
Спустя короткое время Козак, приодетый в халат, сетчатую шапочку и бахилы, прошел вслед за медиком в палату. На руках у него тонкие перчатки. Сетчатую «маску» надевать не пришлось. Внутри блока тепло, сухо. Освещение комфортное для глаз: не слишком яркое, но достаточное, чтобы, не напрягая зрения, можно было разглядеть любую деталь.
Помещение довольно просторное для одного-единственного пациента. На специальной кровати, поднятой под небольшим углом, лежит накрытый по грудь пациент с закрепленным полосками пластыря на выстриженной голове тампоном. Поверх черепа, что не сразу рассмотрел Козак, надета еще и тонкая эластичная сеточка. Внешне этот человек здорово напоминает мумию.
Шея и грудная клетка больного зафиксированы специальной конструкцией. Установлена капельница, от оголенного запястья правой руки к аппаратуре тянутся проводки датчиков. Лицо бледное, вид у него не очень здоровый. Но это и неудивительно. Бедняга сначала пережил авиакатастрофу (если еще до этого не было чего-то зубодробительного). А затем, после жесткой посадки, получил ранение от осколка той самой мины, что оторвала ступню его коллеге.
Причем, судя по обмену репликами между Уилером и эскулапом, именно это осколочное ранение привело к частичной потере памяти, к локальной амнезии.
Рядом с постелью, у ног больного, на табуретке, сидит тот самый пацан, смахивающий на галчонка, которого наряду с двумя взрослыми подобрали и вывезли с минного поля Козак и подоспевший Кэмпбелл… Этот тоже в халате и шапочке; халат ушит, подогнан по фигуре, на ногах подобранные по размеру бахилы.
Козак поймал на себе его взгляд – знакомый уже ему недетский, внимательный, пожалуй, даже оценивающий взгляд. Парень, похоже, его узнал… Он даже слегка привстал; но уже в следующую секунду опустился на свой табурет (не сводя, впрочем, глаз с вошедших).