Ага, влюбился!
Шрифт:
– Это понятно, – усмехнулась я. – У тебя всё было тут: и друзья, и девушки, и учителя любимые – есть, что вспоминать! А у меня – только ты, а тебя и вспоминать не очень-то хотелось…
Это вырвалось само. Я не заметила и не сразу поняла, как рядом с Карповым у меня включился привычный режим общения с ним – пытаться поддеть первой, пока он не сделал тоже самое.
– Извини, – тут же попросила прощения я.
– Да ладно, Ворона, я и не рассчитывал, что ты меня тепло вспоминаешь, – улыбнулся он. – Хотя, признаюсь, не хватало мне тебя
Если это было откровение, то какое-то странное, потому что я не очень поняла, как на него реагировать. Наверно, просто Женя был из тех, кто тепло вспоминает всё, что уже не вернуть. Как Вера Васильевна, как Ванька… Но не как я! Я помнила, что моя школьная жизнь могла быть столь же прекрасной, как и университетская, если бы не Карпов. Я довольно обаятельный человек, меня любят преподы… И учителя могли бы любить, если постоянно не заставали бы меня за каким-то не женским делом вроде битья Карпова учебником по голове или криков: «Женька, я тебя ненавижу!»
Мы снова замолкли, поскольку разговор не клеился совершенно.
Нам помогла Северова, появившаяся, как чёрт из табакерки. Сегодня она мастерски подкрадывалась незаметно.
– Ага, влюбился! – Оля подбежала и ткнула пальцем в Карпова, на что тот миролюбиво улыбнулся ей:
– Я почти скучал по этой фразе, – признался он, глянув на меня и подмигнув.
Я лично по этой фразе не скучала совершенно. Не хватало ещё возобновить эту глупость с вечными напоминаниями, что Женя в меня влюбился!
– То есть, наконец, признаешь, что я права? – Северова шутливо ударила его в плечо кулачком, но смотрела на парня серьёзно, пытаясь по его реакции узнать истинные чувства.
Доморощенный психолог, чего с неё взять.
Но Женя не поддался и лишь пожал плечами:
– Не подловишь меня, Северова! Я ж тебя только что наслушался – ты любое слово так вывернешь, что не знаешь, что и ответить. Так что промолчу я лучше, пока ты ничего себе не напридумывала и Вороне лапши на уши не навешала.
Оля многозначительно кивнула, словно такой ответ говорил настолько о многом, что больше и вопросов-то не оставалось. Северова пугала меня: она смотрела на Карпова, как на свою жертву, которой уже подписан приговор, и мне казалось, что её мысли при этом касаются не только его, но и меня. Странно, но показалось также, что Вера Васильевна права и я сама порой воспринимаю нас с Карповым как единое целое. Особенно здесь, в школьных стенах.
Мы с Женькой переглянулись и синхронно сглотнули, чувствуя: Оля что-то замыслила и вряд ли это хорошо кончится.
Мы молчали, а Северова, поразмыслив, предложила Жене:
– Проводишь нас? Скучновато тут. – Она смотрела прямо, и выглядела как-то странно здесь, в стенах школы, в своём строгом одеянии. – Сумерки, а Ничкин дом в другом микрорайоне. Но ты успеешь потом вернуться и потусить в школе, если захочешь.
Сумерки – это было очень-очень громко сказано. Да, погода выдалась облачная, но в городе царили белые ночи, и потому темно быть просто не могло.
Оле наскучило здесь? И это ради полутора часов она меня сюда зазывала? Или просто она сделала, что хотела? Но что она хотела?
Я ничего не понимала, но чувствовала, что это связано со мной и Женей. Или же просто здесь, в школе, для меня всё, что угодно, было связано со мной и Карповым.
– Провожу, – легко согласился парень и огляделся. – Ваню подождём? – предложил он. – Или вы торопитесь?
Я вот очень торопилась, потому что Олина наглость начинала переходить границы! Зачем мне, чтобы Карпов провожал нас? Он узнает, где я живу, и тогда неизвестно, что вычудит! Вдруг у меня будет парень, а Женя притащится к моему подъезду и примется целовать, чтоб испортить всю личную жизнь? Он мог. Была у нас история… Историй с Женей вообще было много…
– Подождём Ваню! – как ни в чём не бывало, продолжала разговор Оля.
А мне было не до Вани и не до чего – я не хотела идти с Женькой!
Однако присутствие Оли изменило манеру общения Карпова. Он больше не казался мне человеком взрослым и мудро оставившим все выяснения отношений в прошлом. Сейчас, когда собиралась старая гвардия, школьные годы начинали воскресать, а с ними – и прошлые взаимоотношения.
Эти же стены, коридоры, этот же Женька, эта же Оля, и эта же я… В тот момент, когда к нам подошла Северова со своим «ага, влюбился!», я остро ощутила, что все мы – те же самые. Просто давно не виделись и немного растерялись, но мы – прежние. И наши взаимоотношения – тоже!
– Пошли на улицу, я покурю, – сказала Оля без какого-либо пафоса или стеснения.
Она принимала себя такой, какая есть, со всеми недостатками, и считала, что все окружающие тоже должны принимать её. Женя посмотрел на мою подругу искоса и как-то брезгливо. Она и так не нравилась ему, а деталь про курение лишь добавила облику этой девушки отрицательных черт.
– Да, Карпов, я курю, – ответила невозмутимая Оля на его неодобрительный взгляд. – Я курю! Живи теперь с этим.
Он усмехнулся:
– Это ты живи с этим, мне-то пофиг, травишься ты или нет.
– И правильно, – одобрила Северова. – Так мы идём?
Мы с Женей спрыгнули с подоконника синхронно.
Карпов сунулся в класс и громко крикнул:
– Ванька, мы на улице! Подходи!
И, видимо, на это Вера Васильевна возмутилась, что Женя совсем мало пообщался с ней, так что он добавил:
– Да вернёмся мы! Девчонок проводим и вернёмся!
И мы вместе с Олей пошли по лестнице вниз. Я вспомнила, как здесь однажды разговаривала с Женькиной девушкой, и какая я тогда была наивная и милая – страшно вспоминать! Сейчас бы точно не стала ни с кем разговаривать и пытаться уладить недопонимания. А тогда… Эх, ностальгия! Всё-таки пробралась даже мне в сердце, хоть я, кажется, держалась дольше всех, кто явился на эту встречу!