Ага, влюбился!
Шрифт:
Мы вышли на крыльцо. Там было довольно людно – компании ребят что-то обсуждали, смеялись, но никто не курил, не желая нарушать правила. Но Оля затянулась с удовольствием и с каким-то философским видом. Она знала, что сегодня можно, никто не станет ругать. Максимум – попросят затушить сигарету.
Облачная погода и правда создавала впечатление ранних сумерек, что-то осеннее чудилось в этом, и даже запахло первым сентября…
– Мда… Курю на крыльце школы, – произнесла Оля, выпуская дым вверх. А потом резко посмотрела на Женю и сказала: – Я, кстати, вас с
Карпов и правда косился на Олю с нескрываемым отвращением. Но он не растерялся, когда его в этом уличили:
– Видишь, Северова, мы с Ванькой в девятом начали и в девятом бросили, а ты смолишь до сих пор и ещё и радуешься этому.
– А что, курение – это комплекс? – спросила она удивлённо. – Или типа ты весь такой правильный стал?
Карпов пожал плечами, показывая, что ему нет дела до Оли и её курения. И он не собирается обсуждать, каким он стал.
Мы стояли, а Оля курила. Тепло весеннего вечера завораживало, хотелось дышать этим влажным воздухом, пропитанным ароматом черёмухи и столовских булочек.
Послышались голоса ребят и, прежде чем открылась дверь, я заметила, как Оля спешно потушила сигарету и отбросила её, а потом странно проводила взглядом окурок, словно не могла решить, верно ли поступила, выбросив и не докурив.
Вышли несколько наших одноклассников, и Ваня в том числе. Нас сразу заметили, но свои разговоры не прервали, только Гудвин отделился от остальных ребят.
– Ты чего сказал, что мы вернёмся? – спросил Гудвин у Женьки, подходя к нам. – Сказали, школа скоро закрывается, так что продолжение банкета в другом месте, по желанию. Вот решаем, куда податься. – Он кивнул в сторону компании, с которой вышел.
– А пошли в клуб? – предложил бодрый голос Анечки, что вечно сидела на первой парте, но отнюдь не была заучкой. – Девчонки, Женя, пойдём?
Я никогда не дружила с ней. Но она одно время активно клеилась к Ване, и Оля очень осуждала подобное поведение, считая его неподобающим. Уже тогда Северова была уверена, что девушка должна максимально уважать себя и любить, а не увиваться за понравившимся парнем.
Предложение посетить клуб не могло меня заинтересовать в принципе, а от Анечки тем более. Я любила какие-то более вдумчивые мероприятия или, наоборот, более лайтовые, чтоб только свои и никакого пафоса.
– Я пас, – сходу решила я, а потом посмотрела на Женю и Ваню и ответила Ане: – Может, парни пойдут? – и кивнула на наших спутников.
Было бы чудесно, если б они сейчас спросили у меня что-то типа, дойду ли я сама и дойдёт ли Оля, а потом ушли с Аней. Умом я понимала, что этому не бывать: Северова их сгрызёт, если они решат нас кинуть, и примет это за личное оскорбление.
На моё удивление, ни Ване, ни Жене идея пойти дальше тусить с одноклассниками не пришлась по душе, хоть поначалу Гудвин производил впечатление заинтересованного в продолжении банкета.
– У нас другие планы, ребят, – искренне улыбнулся Карпов, отвечая за всех нас. – Хотим пройтись, поболтать – столько лет же вместе, сами знаете…
Я посмотрела на него искоса и недоверчиво. «Столько лет вместе, сами знаете…» Пф-ф-ф!
Но странно. Чего это он? Предпочёл провожать нас… Надо заметить, приятно. Только сейчас осознала, что было бы жаль, уйди он с ребятами в клуб.
Ваня и Женя попрощались со всеми, и ребята шумной толпой пошли в сторону гудящего, мерцающего огнями проспекта, а мы остались стоять на крыльце школы.
«Столько же лет вместе, сами знаете…» – стояло в моих ушах ещё долго.
То есть, все знали и видели, что мы – некая компания, в которой постоянно выяснение отношений, но компания от этого не менее устойчива, чем любая другая. Нас было четверо, мы были с первого класса «вместе», но я никогда не смотрела на наше общение под подобным углом.
Можно считать меня занудой, но мне никогда не понять дружеских отношений, основывающихся на чём-то вроде: «Мы столько лет ненавидим друг друга, да мы почти родня!» У меня не так. С друзьями я дружу, а с теми, кто испортил мне школьную жизнь, не дружу. Это довольно просто и логично, и я не понимала, как можно видеть ситуацию иначе?
Или это лишь ширма, и на самом деле, внутри нашей четвёрки все мы знаем, кто и кем друг другу приходится. И в частности, что Карпов мне – враг!
– Ладно, пошли, – Женя первым сбежал по ступеням вниз.
Мы последовали за ним.
Оля принялась вести разговор, и мне он не казался интересным. Скучно, буднично, ни о чём… Она старалась говорить с Ваней, и он, как назло, поддерживал её и слушал, словно это могло быть ему интересно.
Я сама не поняла, как мы с Женей отделились от Вани и Оли. Наверняка происки Северовой! Она хитрая! Вот и сейчас: отвлекает Ваню болтовнёй, чтобы мы с Карповым побыли вдвоём. Тьфу!
И Женя хорош! Нет, чтоб прервать скучную болтовню и предложить свою тему, – он просто отстал вместе со мной, чтобы не слушать. Мы брели по каштановой аллее вдоль проспекта, и шум машин заглушал голос Северовой. Ей словно не было до нас дела, и она спокойно отнеслась к тому, что мы остались далеко позади.
Ну, Северова! Пригласи меня ещё хоть куда-нибудь с тобой пойти!
В городе давно зажглись огни, но мы свернули от проспекта на улочку, укрытую вечерней темнотой – не непроглядной, но чарующей. Мы с Женей шли молча, прислушиваясь к разговорам Оли и Вани, но не встревая в них и как-то незаметно отставая, неосознанно не желая больше подслушивать их бестолковые диалоги.
Карпов заговорил первым.
– Наверно, самое время для ностальгических воспоминаний? – спросил он у меня.
Его голос был спокойный, вид – немного задумчивый, и потому я не стала портить момент – всё-таки если мы выросли, и наша вражда сменилась обычными отношениями бывших одноклассников, то так тому и быть!
– Только не про первый класс, хорошо? – попросила я. – Ту давнюю историю мне и так Оля припоминает постоянно.
– Ладно, давай не ту историю, – покладисто согласился Женя. – Какую тогда?