Агент его Величества
Шрифт:
– Д-дьявол, – процедил он. – Ничего не разберёшь. Сплошная свистопляска…
– А вы уверены, что вчера вам не померещилось?
– Уверен. – Грузин потёр нос. – Знаете, господин Костенко, отсюда мы ничего не увидим. Надо спуститься на берег.
– За чем же дело стало?
Они сошли по трапу и углубились в лабиринты проходов между огромными ящиками, загромождавшими большую часть порта.
– Не то… не то… – бормотал гардемарин, озираясь кругом. – Видно, увезли мой фургон. Ничего не поделаешь.
– А
– Вряд ли. Для меня это, знаете ли, китайская грамота…
– Что ж, давайте ещё поищем.
Гардемарин усмехнулся.
– И всё же я не могу взять в толк, что за важность этот фургон. Не всё ли равно, на чём меня везли?
– Нет, не всё равно, – тихо возразил Семён Родионович. – Видите ли, ваша телега – ключ к загадке, которая с некоторых пор донимает меня.
– Что за загадка?
– Загадка, откуда господин Катакази узнал о вашем прибытии в Рок-Айленд.
– Разве это так сложно? Он сам мне сказал, что имеет друзей среди мятежников.
– И что это за друзья?
Чихрадзе пожал плечами. Его это не интересовало.
Они бродили по пристани битый час, но безрезультатно. Вагон как в воду канул. Костенко всё больше раздражался, коря себя, что не бросился сразу на его поиски, гардемарин же мысленно поругивал упрямого резидента. Наконец, он остановился и с каким-то сомнением уставился на один из ящиков. Костенко проследил за его взглядом.
– Что-нибудь не так?
Сдаётся мне, там была именно такая надпись, – показал грузин на большие красные буквы, отпечатанные на деревянной доске.
– Вы уверены, Давид Николаевич? – с тревогой спросил Костенко.
– Да.
– Посмотрите ещё раз. Ваша ошибка будет очень дорого стоить.
– Кому?
– Многим людям.
Чихрадзе опять взглянул на ящик и твёрдо заявил:
– Да, я совершенно уверен: на фургоне были именно эти буквы.
Семён Родионович закусил губу, не зная, что и думать. Картина последних событий, столь ясная и точная, вновь размазалась, превратившись в хаотичное мельтешение красок. Английская надпись, красовавшаяся на ящике, гласила: «Калифорниан Атлантик Кампани».
Как же это понимать? – размышлял Костенко. В памяти его мгновенно всплыл ехидный вопрос гамбургского представителя: «Вы поставили в известность о своих действиях вашего посла?». Он не придал ему тогда значения, думая, что хитрый немец пытается запутать следы, а зря! Шлайдер намекнул ему, что Стекль может быть причастен к делу. А он, собаку съевший на вскрытии финансовых махинаций, не распознал намёка. Какое непростительное упущение! Какая ужасная близорукость! Но ещё не поздно было всё исправить. Он должен был поехать в Вашингтон и устроить послу допрос с пристрастием. Посмотрим, как тот будет извиваться под градом неопровержимых доказательств.
Однако прежде Семён Родионович решил завершить дела в Нью-Йорке. Убеждённый, что Стекль будет отпираться до последнего, Костенко придумал обходной манёвр. Коль скоро одно из звеньев агентурной сети барона случайно выпало из цепочки, рассуждал он, необходимо было воспользоваться этим. Поэтому в тот же день Семён Родионович взял коляску и поехал в управление полиции.
Ему было неловко за этот шаг. Он знал, что будет ещё многие годы стыдить себя. Но по-другому поступить он не мог. Если в дипломатическом корпусе завелась измена, уничтожить её было первейшей задачей любого патриота. И вот он ступил в знакомую залу, всегда полную народа, подошёл к дежурному полицейскому и, представившись, сказал, что ему нужен капитан Гаррисон.
Сыщик не заставил себя долго ждать. Спускаясь по ступенькам деревянной лестницы, он заранее саркастически улыбался.
– Опять вы? – сказал капитан. – Никакого от вас покоя.
Кажется, он шутил. Во всяком случае, лукавая ухмылка свидетельствовала об этом. Но Костенко померещилось некоторое раздражение в голосе Гаррисона.
– Соскучились? – осведомился он у капитана.
– Куда там! С вами разве соскучишься? Только и успеваем, что отбивать атаки Таммани-Хилла.
– Зато ваша совесть чиста.
– Слабое утешение. – Он усмехнулся. – Что вас привело на этот раз?
– Может быть, пройдём в ваш кабинет?
– Охотно.
Они поднялись в знакомую комнату, где всё так же стоял заваленный папками стол, а на вешалке висел старый потёртый сюртук. Лишь в дальнем углу появилась тумбочка, на которой возвышался пыльный графин, наполовину заполненный водой.
– Я вижу, вам прибавили жалованье, – ухмыльнулся Костенко, кивая на тумбочку.
Гаррисон тоже посмотрел туда, затем присел на стул.
– Так зачем вы пришли, мистер Костенко?
– Я принёс вам в клюве данные об одной шпионке.
Капитан выдержал паузу.
– Почему мне?
– Потому что я вас знаю.
– Шпионами занимается бюро Пинкертона.
Семён Родионович скрестил руки на груди.
– Вам действительно безразлично или это просто полицейские штучки?
Гаррисон смерил его тяжёлым взглядом.
– Я чувствую, что совершил большую ошибку, пустив вас сюда. Но теперь уже поздно раскаиваться, верно?
Костенко тонко улыбнулся.
– Выкладывайте, – вздохнул офицер. – Я вас внимательно слушаю.
– Её зовут Мэри Бойд. Вот адрес, по которому вы можете её застать, – Семён Родионович протянул маленький листок бумаги. – Она пыталась завербовать офицера нашего флота, которого встретила около двух недель назад в Рок-Айленде штат Иллинойс. Имя его вам ничего не скажет. Он сейчас у нас на корабле и вряд ли сойдёт оттуда в ближайшее время. – Костенко опустил глаза. – На этом у меня всё. До свидания.