Агент N 13

Беркеши Андраш

– Очень тронут, - поблагодарил он, закуривая сигару, - но я не могу воспользоваться вашим гостеприимством безвозмездно.

Хотя профессор сидел в глубине комнаты, гость смог хорошо разглядеть его: узкий разрез глаз и тонкие, как лезвие клинка, губы, горестная складка в углах рта, глубокие морщины на щеках, под глазами.

– Милый доктор, - возразил профессор Табори.
– Моя вилла не платный пансионат. И хоть я и не миллионер, вы можете гостить здесь и целый год.

В это время на крыльце послышались шаги. Профессор обернулся и

увидел в залитом солнцем квадрате распахнутой настежь двери фигуру своего племянника.

– Казмер Табори, инженер-электрик. Доктор Хубер, - представил он их друг другу.

Племянник профессора, высокий худощавый молодой человек лет двадцати восьми, поклонился Хуберу, крепко пожал ему руку и, пригладив свои растрепавшиеся русые волосы, сел в плетеное кресло.

– ...Казмер у нас молодой ученый, занимается исследовательской работой в области ультракоротких волн. Скоро уезжает в СССР на несколько лет...

– Думаю, что господина Хубера это мало интересует, - заметил Казмер Табори, зло посмотрев на дядю.

– Боюсь, что стесню вас. Вот и господин инженер... Пожалуй, я все же попытаюсь получить номер в отеле.

– Честное слово, господин Хубер, вы меня нимало не побеспокоите. Казмер положил журнал на колени и попытался встретиться взглядом с Хубером. Он любил говорить, глядя в глаза собеседнику.
– Но даже если бы это было и так, вы можете не считаться со мной. На этом корабле капитан мой дядя! А я здесь тоже только гость. Не так ли, дядюшка?
– с легкой иронией спросил Казмер и перевел взгляд на профессора Табори.

– Чепуху ты мелешь, мой мальчик, - махнул тот рукой, стараясь понять, почему Казмер враждебно отнесся к появлению нового гостя.

– Честно говоря, знаете, господин доктор, что мне в тягость? Бесконечные вопросы-допросы, неприятные визиты из милиции. Мне во время отпуска хотелось бы только отдыхать. И ничего больше.

– Насколько мне известно, тебя всего один-единственный раз допросили. И не делай из этого трагедии. Майор Балинт выполнял свои обязанности. Будем надеяться, что больше никаких допросов не последует.

– Если не последует новых убийств, - вставил Казмер.

Наступила пауза.

"Память погибшего почтили молчанием, - усмехнувшись, подумал Казмер. Если бы дело было не в гостиной, все, наверное, почтительно встали бы".

Он прислушался к хрипловатому голосу дяди. "Все в порядке, - процедил Казмер сквозь зубы, - профессор нашел благодарную аудиторию. Дамы и господа, сейчас профессор Табори прочтет вам научно-популярную лекцию об устойчивости болезнетворных бактерий".

– Должен признаться, профессор, - проговорил Хубер, - я не очень хорошо знаком с биологией. Знаю только, что в генетике сейчас происходят эпохальные открытия. Но я простой инженер и еще юрист. И служащим фирмы "Ганза" стал совершенно случайно. Правда, таким занимающимся коммерческой деятельностью предприятиям юристы бывают подчас нужнее любых других специалистов. Но я не хочу этим принизить роль ученых. Отнюдь. Я высоко ценю тружеников науки и восхищаюсь их достижениями.

Собеседники посмеялись. Потом Хубер снова заговорил:

– Прежде чем я вернусь к официальным переговорам, я хотел бы распорядиться относительно отправки на родину останков моего друга Меннеля.

Казмер встрепенулся:

– Почему вы не хотите похоронить его здесь?

– Где здесь?
– Табори с ненавистью впился взглядом в племянника.

– В Балатонэмеде!
– отвечал тот, переводя взгляд на Хубера.
– Меннелю теперь безразлично, где вы его похороните. А фирма может сэкономить на этом кучу денег.

– Казмер!
– резко оборвал его профессор.

– А что, дядюшка?
– откликнулся Табори-младший.
– Тебе ведь известно, что это так. Сам же просил нас в прошлом году, чтобы тебя похоронили именно здесь.

– Это не имеет никакого отношения к делу, - возмутился профессор.
– И прошу тебя, перестань паясничать. Никого не интересуют твои советы.

Казмер, войдя в роль расходившегося сорванца, только пожал плечами:

– Как вам угодно. Я ведь хотел как лучше. Надеюсь, не обидел?
– сказал он, посмотрев на Хубера.

– Ничуть, господин инженер, - заверил его гость.
– Откровенно говоря, вы правы. Но ведь есть семья: отец, мать, братья. Они настаивают на отправке тела на родину. Вы же знаете, что такое родительская любовь.

– Не знаю, - безразличным голосом бросил Казмер.
– Я не знаю своих родителей. Родители подкинули меня в чужое парадное, когда мне было не то два, не то четыре месяца.
– По его лицу промелькнула горестная усмешка. Но вполне возможно, что и они тоже горевали бы, узнав о моей смерти.

– А родители ваши еще живы?

– Не знаю. Никто этого не знает. Даже моя приемная мать, усыновившая меня.

– Простите, - сказал немец.
– Я не хотел сделать вам больно.

Казмер махнул рукой и отвернулся. И в этот момент на террасу вошли женщины. Казмер поспешил навстречу матери, ласково осведомился о ее самочувствии и, повернувшись к Хуберу, воскликнул, смеясь:

– Вот видите, доктор, почему вы не сделали мне больно? Потому что у меня есть мама. В тысячу раз лучше, чем самая родная.
– Казмер нежно обнял и поцеловал мать.
– Мама, а у нас гость. Вы еще не знакомы?

Хубер поднялся и поклонился Бланке Табори. И вдруг Казмер почувствовал, как дрогнуло у него под рукой ее плечо. Он крепко прижал к себе мать, испуганно спросил:

– Что? Что с тобой? Тебе плохо?

– Жарко, - едва слышно прошептала она.

Лиза опомнилась раньше всех. Крикнув профессору, чтобы он поскорее вызвал врача, она побежала в кухню за водой. Но Бланка и слышать не хотела о враче, уверяя, что она просто перегрелась на солнце и что это скоро пройдет.

Лиза смочила ей водой виски, лоб. Профессор же с глубокой тревогой взирал на все происходящее, не зная, что делать.