Агни Парфене
Шрифт:
— Вот здесь стояла статуя, — показала Елизавета. — Видишь? В самом конце... Как бы встречая гостей. Я помню ее — знаешь, иногда мне в самом деле казалось, что это — он. Как в «Каменном госте»...
— «Я, командор, прошу тебя прийти к твоей вдове, где завтра буду я, и стать на стороже в дверях. Что? будешь?» — рассмеялся Нико, шутливо кланяясь опустевшей нише.
Елизавета побледнела.
— Зачем так? — спросила она. — Ты играешь с тенями... Это опасно.
— Ты же говорила, что владелец замка святой, хоть и местночтимый. Хотя мне странно, что упыря считают святым. Впрочем, это еще одна странность
— И все-таки извинись, — попросила Елизавета.
Ее лицо в самом деле было испуганным.
— Если ты настаиваешь... Все для тебя.
Он склонился перед ней, поцеловал холодные пальчики — и подумал, что атмосфера, царящая в этом месте, невольно рождает в душе странную, до этого не свойственную ему, галантность.
— О statua gentilissima / Del gran' Commendatore!.. ...Ah, Padrone![18] — сказал он, слегка наклонив голову снова в сторону пустой ниши.
И рассмеялся. «Как же я глупо выгляжу сейчас», — подумал он.
— Не смейся, — попросила Елизавета.
— Да глупо же бояться того, чего нет.
— Он есть, — тихо сказала она.
— Ну хорошо, если тебе хочется, пусть. Он есть. Но — святые не пугают.
— А пугает не он, — еще тише сказала Елизавета. — Я хочу тебе сказать, что... Если ты сегодня увидишь что-нибудь, странное и страшное...
Она вздрогнула. Обернулась. Обернулся и он.
На пороге стоял темноволосый хозяин и смотрел на них спокойно и печально.
— Мы вас ждем, Елизавета, — сказал он. — Уже поздно, наши гости устали. И голодны.
Она кивнула и прошла вперед, наклонив голову. Нико последовал за ней, но Влад остановил его.
— Странно, что, не веря в Бога, ты пытаешься заглянуть в окна, — сказал он. — Что же ты рассчитываешь там увидеть? Или ты не понимаешь, что — не веря в Свет, ты обречен увидеть в окне... Тьму?
Он хотел сказать ему, что он ничего не рассчитывает там увидеть. И — он не помнил, чтобы они разговаривали с ним по душам, откуда же ему известно, во что он верит, а во что — не верит?
— Мы продолжим нашу беседу после ужина, — сказал Влад. — Сначала надо накормить человека, а потом уже попытаться понять его, не так ли?
Он резко повернулся и пошел вдаль, и Нико снова подумал, что у него удивительно легкая поступь, как у тех монахов, старого и молодого — как будто они движутся не по земле, а над ней. И подумал еще — а какая походка у Елизаветы? Сейчас ему казалось, что у нее — такая же, летучая походка.
Как будто — они все ходят по облакам...
Ужин проходил в молчании. Олигарх, которого, как оказалось, звали Олег Сергеевич, пытался завязать беседу с Владом — но тот молча смотрел на него, слегка улыбаясь. Олег Сергеевич после бесплодных усилий наконец затих и начал оглядываться вокруг — в его глазах появился блеск, как у ребенка, который вот-вот получит новую игрушку.
После ужина Влад сказал:
— Ну, а теперь я могу показать вам замок, если желаете... И если вам не страшно.
— Конечно, — закивал Олег Сергеевич. — А почему нам должно быть страшно?
— Ну, — хитро улыбнулся Влад. — Говорят, что хозяин замка был вампиром. Личностью неприятной во всех отношениях. Особенно его не любили местные купцы и турки. Впрочем, его и католики не любили и окккультисты... Человек, который смог вызвать такое раздражение, — вас не страшит?
— Но он давно умер, — рассмеялся Олег Сергеевич. — Влад, вы сами-то верите в эти байки?
— В то, что он давно умер, вернее — убит? — прищурился Влад. — Я знаю, что смерти, как таковой, нет.
— Влад, откуда вы-то можете это знать? Вы можете верить в то, что ее нет. Думать, что ее нет... Но — знать вы не можете!
Влад улыбнулся, и губы его шевельнулись, словно он хотел что-то сказать, да смолчал.
Поднявшись, он поднял глаза к потолку, губы его шевелились — и Нико показалось, что он читает молитву. «Странная семейка, — подумал он. — С виду нормальные, современные люди. Один братец — монах, там хоть понятна эта страсть к молитвам. Но Елизавета производит впечатление обычной девушки, да и Влад, несмотря на пристрастие к черному цвету и сходство с далеким предком, выглядит нормальным мужиком. И — тем не менее они постоянно сосредоточены на своих молитвах, как будто нет для них ничего важнее».
Они шли по замысловатым переходам с низкими потолками, и Влад тихонько рассказывал, что замок был построен в 1382 году и был крепостью для Брашова.
Мечтательный Олег Сергеевич тут же не замедлил показать уровень осведомленности, процитировав Брэма Стокера:
— «Замок стоял на краю могучей скалы. С трех направлений он был неприступен. К западу тянулась огромная долина, а за нею вдали различались зазубрины горного хребта. Отвесные скалы, поросшие рябиной и колючим кустарником, цеплявшимся за каждую выемку, трещину и щель в камне. Широкие окна размещались так, чтобы до них невозможно было достать ни стреле, ни камню, ни ядру, то есть чтобы в комнатах было настолько светло и удобно, насколько это возможно для места, которое приходится непосредственно оборонять».
Влад усмехнулся и едва заметно поморщился.
— Любите этого бездарного ирландца? — поинтересовался он.
— Почему бездарного? — возразил Олег Сергеевич. — Я вырос на этой книге... Я помню, как читал ее в детстве, а потом — боялся заснуть. Мне все казалось, что сейчас появится великий вампир...
— Говорят, характер человека формирует самая любимая книга, прочитанная в детстве, — заметил Влад. — Теперь становится понятно, почему вы служите не тому Богу, которому стоит служить. А книга все-таки бездарна и состоит из вранья и клеветы. К слову сказать, сам Стокер не был к моменту написания книги знаком с историей Дракулы, он услышал впервые о нем от своего приятеля, румынского историка. Сам же писатель, как мне известно, был оккультистом.
— Но вы же не будете отрицать, что Цепеш был жесток! Вот это стихотворение Михаэля Бехайма, оно появилось раньше книги Стокера!
О самом лютом из владык,
кто подданных своих привык
тиранить повсеместно,
с тех пор как мир был сотворен,
о злейшем звере всех времен,
насколько мне известно,
поведаю стихами,