Аккорды кукол

Трапезников Александр

– Медведь, - хихикнул Гусь, поднося стакан к губам. Но выпить не успел. Вылетевший из темноты камень угодил ему прямиком в лицо. Кровь и крик слились воедино. Завизжали и девки, а камни в беседку посыпались со всех сторон. Пернатый сразу же бросился на пол, отполз к боковому стояку, поджав ноги и закрыв голову руками. Нападение произошло столь неожиданно и стремительно, что поначалу никто и не помышлял сопротивляться. Да это было бы пустым делом. Все "живчики" настолько растерялись, что, позабыв о "взрослом" гоноре, орали и метались по беседке,

как дети, кем и были в действительности. Блаженствовавшие всего минуту назад Арлекин с Додиком, потеряв реакцию, приняли на себя основную груду камней. Рыжая девчонка, упав на колени, держалась за голову, а кровь из разбитого лица сочилась сквозь пальцы. Один Пернатый, затаившись в углу, молча выжидал.

В беседку ворвались пять обезьян, размахивающих палками... Вернее, обезьяньими были только каучуковые маски. Яркая полная луна исправно освещала побоище. Нападавшие работали быстро, сноровисто, набрасываясь сразу по двое-трое на одну жертву и щедро нанося короткие удары по чему попало. В отличие от "живчиков" "обезьяны" не кричали, и это вносило ещё больший страх и сумятицу, словно из леса выскочили не подростки, а всамделишные животные, не умеющие говорить.

Пернатый улучил момент, резко, как распрямившаяся пружина, вскочил на ноги и перемахнул через загородку.

– Стой! Лови его! Пернатый удирает!
– закричала одна из "обезьян" голосом Геры.

Он бросился за главарем "живчиков". Но тот, петляя между деревьями, набрал такую скорость, что погоня быстро закончилась.

– Пустой номер, - махнул рукой Герасим, сдирая с лица маску.
– Его теперь и на мотоцикле не догонишь. Так и будет шпарить до окружной дороги.

Они вернулись назад, а в беседке было уже все кончено. Поверженные, стонущие "живчики" сбились в одну кучу возле опорного столба. Возле них, как часовые, стояли "обезьяны" с палками.

– Скидывайте с себя все, до последней нитки, - приказал пленным Гера. И угрожающе поднял палку: - Считаю до трех.

Те стали поспешно разоблачаться. Когда они остались нагишом, поеживаясь от холода, Гера показал на кучу тряпья:

– Дылда, облей это собственной мочой - она у тебя на девяносто процентов из керосина - и подожги.

– Зачем? Я бензинчик припас!
– вставил Жмох.
– А что с ними будем делать?

– Ничего. Пойдут домой голыми. Жаль, Пернатый утек.

– За них выкуп полагается. Надо девок отодрать, что ли?
– заспорил Кича.
– Вон та, чернявая, - моя.

– Делайте что хотите, - согласился Гера.
– Только поскорее, времени в обрез.

– А потом мы их в говне вымажем. Тут рядом помойка классная, кучи этого добра, - засмеялся Кент.

Пока горел костер, а "обезьяны" развлекались, Гера ткнул палкой Татарина и спросил:

– Кто пробил Свете голову? Ты?

– Нет!
– испуганно сжался тот.
– Пернатый.

– Так я и знал. Ладно, он мне ещё попадется в руки.

– Смотри, как бы ты ему не попался!
– зло прошипел Гусь, левый глаз которого уже заплыл так, что не открывался.

Гера рассмеялся, помахивая палкой.

– Я против вас всегда наверху буду, - ответил он.
– Запомни, Гусек. Так ему и передай при встрече.

Луна, скрывшись за тучами, была больше не нужна. Языки пламени и так достаточно хорошо освещали искаженные лица.

8

Галя открыла дверь, но на площадке стоял не отец, а какой-то незнакомый пожилой мужчина, жилистый, в байковой рубашке. Галя испуганно отпрянула назад.

– Не боись, не трону!
– осклабился тот, дохнув перегаром.
– Я к твоим родичам.

– Мама!
– позвала Галя, не спуская глаз с рук мужчина, по локоть украшенных татуировкой: там были и кресты, и ножички, и фигурки людей, и змеи, а на костяшках пальцев она прочитала имя владельца тела: "ВОВА".

– Нравится?
– спросил Вова, заметив её любопытный взгляд.
– Могу и тебе такое же сделать.

Не дожидаясь приглашения, он прошел мимо девочки в коридор. Появившуюся Карину приветствовал развязным смешком, и та узнала в нем сивушного мужчину с пятого этажа - отчима Геры. Что ему тут надо?

– По делу!
– опережая её вопрос, произнес Вова.
– Куда здесь пройти можно, чтоб поговорить без свидетелей?
– Он покосился на Галю и подмигнул ей.

– Что вам угодно?
– растерянно спросила Карина.
– Зачем вы сюда пришли?

– Затем!
– грубо отозвался Герин отчим и направился на кухню. Там он развалился на стуле и потянулся к недопитому стакану чая.
– Иди сюда, че застряла-то?

– Ступай к себе в комнату, - кивнула Карина дочери.
– Мы разберемся.

Она почему-то подумала, что мужчина пришел просить денег. Таким всегда не хватает на водку. Только он ошибся адресом. Тут благотворительностью не занимаются.

Герин отчим тем временем закурил, сплевывая крошки табака на пол.

– Садись!
– приказал он.
– Разговор будет долгим.

– Нет, коротким, - возразила Карина.
– Потрудитесь объяснить свой приход в двух словах. А потом убирайтесь. И здесь не курят.

– А муж твой где?
– продолжая дымить, спросил Герин отчим.
– Ну, это не важно. Справно устроились. Мебелишка чешская?

– Пришли сюда интерьер обсуждать? А цвет обоев вас устраивает или заменить?

– Да ты не злись. Я сам лютый бываю. Не буди лиха, пока оно тихо, поняла? Вчера ты заходила насчет Герки. Зачем?

– Дочку свою искала. Думала, они где-то вместе. А что?
– Карина все больше терялась под его взглядом. Мужчина вызывал и отвращение, и страх, и жалость, и даже смех, - все вместе. Он не был ни безобидным, ни грозным каким-то никаким, способным, тем не менее, на все.

– Мне сказали, сейчас он в больнице. Пацаны во дворе вякнули. В окно прыгнул, между прочим, из-за твоей дочери. А может, она его и пихнула туда. Разумеешь? Малыш теперь калекой останется на всю жизнь.