Аквариум
Шрифт:
— Потом выстрелы, Урод прямо передо мной валится, и появляются люди в форме. Впереди — Ренат. Подошел, зверюгу добил, пошли, говорит, новенькая, с нами будешь теперь жить. Я думала, эвакуация какая, война или еще что-нибудь, а они меня сюда привели и рассказали, что почем…
— А мы, кстати, где? — спросил я, воспользовавшись паузой.
— В заднице мы в полной, не знаешь разве? — невесело усмехнулась Настя. — Мы — между Симферопольской и Юных Комсомольцев. Тут во дворе частная клиника трехэтажная. Не помню название, но дорогая, судя по интерьерам. Пластмассовых людей здесь делали. Грудь силиконовая, губы, попы, прочая пластика. Вот в ее подвале мы с тобой и сидим сейчас…
— Вобщем, сначала я им не верила, кричала что-то, требовала
Тоже знакомая история. Борода и Светик. Везде одно и тоже. Она помолчала с полминуты, потом продолжила:
— Больше недели держалась, потом сдалась. Он тут главный, захочет на самом деле выгонит, никто слова не скажет. Жить хотелось. Все надеялась на что-то… Так и бракосочетались… Это потом сразу две девчонки появились. Юля и… еще одна, Наташа. А сначала — шестнадцать мужиков и я одна. Я тогда еще подумала, сейчас доиграюсь, вообще, по кругу пустят…
Слушать все это было неприятно и почему-то стыдно. Ну да, звериная жизнь у нас. Вождь племени. Лучшая самка, естественно, лучшему самцу. Я представил себя на месте Рената, стало противно. Нет. Однозначно, ни бить, ни гнать на улицу я бы ее не стал. Девушка, конечно, красивая. Настолько, что в сердце что-то сводит. Даже для нормального мира Настя была более чем, а уж для этого, ненормального…
— Ты что там кулаки-то сжимаешь, Егор? — зло спросила она. — Хочешь жить, умей вертеться…
Замолчала. Потом опять начала рассказывать. Видимо, долго держала все это в себе и вот дорвалась, нашла слушателя. Благодарного. Все равно завтра казнят…
— Я сначала дергалась, боялась залететь, — в ее голосе снова появилась грусть. — Думала, что с ребенком-то буду делать? Как его здесь растить среди Уродов? А потом узнала, что у девочек месячных тут не бывает… Стерильные мы все, понимаешь, Егор? Пустые, как все вокруг… — Всхлипнула, вытерла глаза. — А потом, вообще, не до этого стало. Такое началось… Не то что рассказывать, думать страшно…
— Что началось? — спросил я. — Эти, со стадиона пришли?
— Подожди, не торопись. — ответила она. — Давай по порядку, заодно поймешь, почему мы вас на стройке так убить хотели. Чтобы там остальные ни говорили, я думаю, ты имеешь право хотя бы знать причину… Я здесь появилась незадолго до того фокуса, когда периоды сломались. Ну ты, наверное, в курсе.
— Да. — ответил я. — Великая пауза.
— Вон как вы ее назвали! Великая… Вобщем, сначала жили нормально, насколько это здесь вообще возможно. Наша группа тут, в подвале, и на стадионе еще соседи, около двадцати человек. Они там восточную трибуну как-то укрепили изнутри, закопались, обложились и очень даже неплохо существовали. Две Шестерочки, одну ты видел, мы вас около нее накрыли, а вторая — на проспекте Сталелитейщиков. Есть еще несколько команд, но они намного дальше. Я там никого не знаю, с ними только мужики на Рынке пересекались.
— А где Рынок?
— На Старо-Вокзальной, около психбольницы. Я туда ни разу не добиралась. Женщины раньше на поверхность практически не выходили…
— А сейчас, вон, с автоматами бегаете. — вставил я.
— Ну так слушай, что перебиваешь? Жили, можно сказать, душа в душу, даже когда периоды сократились, смогли договориться, поделить магазины. Другие, вон рассказывали, тут же воевать начали, мы — нет. Даже в гости друг к другу ходили, представляешь? Особенно, когда девчонки еще появились и у них, и у нас. Первые месяцы после этой Великой паузы, как ты говоришь, вообще, урожайными были. Новых людей почти каждую неделю находили. Причем, еды хватало, оружием и снаряжением давно, еще до меня, очень плотно запаслись в какой-то воинской части, поделили поровну.
Настя замолчала. Легко соскочила со своей каталки, подошла ко мне и забрала бутылку с остатками воды. Нет, ее точно так же, как и меня тюнинговали, вон как двигается. Интересно, остальных прибамбасов нет, или она не успела их осознать?
Она села обратно, допила воду, начала рассказывать дальше:
— Потом начались эти непонятные вещи с тварями, которые вдруг начали резко умнеть. Уроды в стаи стали собираться, Волосатые чуть ли не в каждом доме гнезда свили, Парикмахеров на каждой осине — по десять штук висит, а раньше, наоборот, на десять деревьев — один Парикмахер… Люди стали чаще гибнуть или пропадать, но все равно, как-то приспособились, жили, отбивались, учились на ошибках… А месяца полтора назад… — Настю снова затрясло, она задохнулась, не в силах справиться с собой.
И тут я совершенно неосознанно попробовал дотянуться до нее, обнять и успокоить. Я сам не понял, как я это сделал, просто представил теплое мягкое одеяло, которым я бережно накрываю испуганную девушку. Она тут же расслабилась, задышала ровно, а потом чуть ли не подпрыгнула на своей каталке, ошарашенно глядя на меня.
— Это ты сейчас сделал? — голос напряжен, но страха нет, только удивление. — Как?
— Не знаю. — честно ответил я. — Я же тебе говорил, со мной что-то произошло за последние сутки, я теперь, как гребанный экстрасенс. Да и ты, я смотрю, тоже. Только у тебя времени, видимо, не было к себе прислушаться. А я тут полдня тренировался. Так что там полтора месяца назад случилось?
— В следующий раз предупреждай, если опять соберешься так сделать, — сказала Настя. — Хотя… Это было, конечно, неожиданно, но как-то…
Приятно, прочитал я ее невысказанную вслух мысль, как она ранее прочитала мою про доктора Курпатова. Да что же это такое с нами творится? Дурдом…
— Что-то у них там случилось на стадионе, — наконец заговорила она. — Вечером, прям перед темнотой, к нам оттуда прибежали человек десять. Мужики их чуть не постреляли от неожиданности. Глаза у всех круглые, трясутся, некоторые в крови. Полночи пытались от них хоть что-то узнать — бесполезно! Бормочут что-то, мечутся… Только утром начали более-менее связно объясняться. Вобщем, говоря кратко, у них там сразу восемь человек превратились в Уродов. В Уродов, Егор! — ее снова начало потряхивать. — Раньше, конечно, ходили слухи, что некоторые Уроды раньше людьми были, но я лично никогда всерьез их не воспринимала. Не может человек превратиться в Это! А оказывается — может. Причем не в тупое, облезлое животное, а в хитрую, разумную тварь, которая хоть тоже облезлая и страшная, но может разговаривать, думать и до последнего притворяться человеком.
— Что, вот так прям за один вечер все и превратились? — спросил я, решив пока оставить свои познания в этой области при себе.
— Нет, не сразу. Где-то три дня все это длилось. То есть длилось может и дольше, остальные, нормальные, стали замечать неладное дня за три до… Этого… Как рассказывали, вести себя они стали как-то странно, обособленно от остальных, взгляды голодные какие-то, с лицами что-то не то. Сначала ничего не понимали, а когда заметили, наконец, когтищи на руках и носы загнившие, поздно было. Двое пропало. Парень и девушка. У них там склад где-то в самом низу был, эти Уроды в нем закрылись… Пока остальные с оружием дверь выбивали, где-то час прошел. Так они за этот час парня сожрали до костей, только кишки по стенам развесили, как гирлянды, а девушку… Девушку… Егор, сделай так еще раз, пожалуйста!