Alatis. Наследие. Книга 1
Шрифт:
– Но увы…
– Увы.
Утренний свет уже близился, и нужно было спешить улететь незамеченным. Раскрыв крылья, я бросил на Рею последний взгляд и через окно я улетел обратно в братство.
2
Рассвет принес новый день, а вместе с ним и начало состязаний – новый этап жизни. И лишь после торжественного начала, я задумался, нужно ли мне это – быть главой Алатиса. Я все еще был привязан к прошлой жизни и возвращался к ней в каждой мысли. Там я был «мистером Селиваном», директором, важным и богатым человеком, мечтавшим о счастье и достатке, и, в то же время, вершившим судьбы своих подчиненных. Мне пророчили успех и выдающееся будущее, от которого я, в последствии, отказался.
У меня было время подумать об этом на протяжении трех месяцев показательных сражений перед советом Старейшин. Нас было всего десять претендентов и с каждым месяцем количество уменьшалось на несколько человек. Каждый новый день был непредсказуем, ни намека о том, что предстоит пережить завтра. Мы выживали в пустыне, балансировали над пропастью, подкрадывались к диким животным, демонстрировали трюки с оружием и свои акробатические умения.
И вновь я ощутил дух былой жизни, когда ты один против всех, никто тебе не поможет, и ты можешь либо продолжить борьбу, либо уйти ни с чем. Каждый из нас желал показать себя лучше всего, постепенно возрастала конкуренция между теми, кто считался прежде братьями. День за днем мы были разделены друг от друга, выступали как противники, должны были превзойти друг друга. В свободные минуты я раздумывал, прогнозируя следующее испытание, и просчитывал свои ходы, анализируя слабые точки противника, я чувствовал, как становлюсь животным, борющимся за выживание.
Так прошло почти полгода. Нас осталось четверо – я, Авем, Арий и Уилсон. Это был, можно сказать, полуфинал. Две пары сражаются друг против друга, а победители в итоге борются за место главы. Оценивалось все: ловкость, ошибки, техника, логика действий, стратегия, решительность и скорость принятия решений. Все происходило быстро, поэтому выносливость и сила каждого претендента оценивалась в первую очередь. Я победил Уилсона, Авем победила Ария. Не загадка, что предстояло совершить далее – сразиться один на один с Авем и победить ее, либо проиграть ей.
В ночь перед боем я не мог уснуть. Я ужасно волновался, так волновался, как еще никогда прежде. Но причиной тому был не страх проиграть, а нежелание сражаться с Авем. В первую очередь она была близким мне алатисом, моей подругой, она прожила в братстве дольше меня, и я знал, что она была рассудительнее меня. Во время обучения, я вел с ней переписку. Часто я спрашивал ее совета, когда не был уверен, как поступить. В данной ситуации мне не помешал бы ее совет. Но сейчас я не мог этого сделать. Всю ночь я провалялся в кровати размышляя как правильнее будет поступить. Но вот наступило утро. А решение все ещё зрело в моем сердце.
Меня проводили в зал Совета под библиотекой. Это был просторный зал, но очень тусклый: там не было ни одного окна – ведь он был под библиотекой. На стенах было всего десять старинных канделябров со свечами, освещавших зал. Стены были богато расписаны фресками, на потолке проглядывалась лепнина, а на мраморном полу в центре зала лежала красивая мозаика в форме широкого круга. В одном конце здания стоял длинный стол, расписанный золотом, за которым восседал совет Старейшин. В центре стола в высоком кресле сидел епископ Уильям, по левую руку сидел Иероним, за ним Лютер. С другой стороны сидел отец Марк. С двух сторон от центра зала находились две деревянные двери, украшенные железными пластинами, закрывавшиеся широкими деревянными перекладинами, как в средние века. Перед столом Старейшин стоял еще один небольшой столик, которого прежде я не видал. На этом столе лежал небольшой выбор оружия для ближнего боя.
Я вошел в одну дверь, в то же время Авем вошла в другую. За нами захлопнули створки и щелкнули замки. Я поймал взгляд Авем – она тоже сомневалась. Мы, словно звери, выводились на арену, и уже изначально позиционировались друг против друга. Это было в корне неверно.
Пробежав глазами по залу, я увидел глаза Иеронима – он был встревожен и в глазах читалась неуверенность. Марк, Лютер и Уильям были совершенно спокойны. Мы выбрали оружие – я взял два длинных кинжала, Авем выбрала шуаньшоу – короткие мечи с крюками на конце. Оружие было затуплено дабы не навредить никому из нас. Так же мы могли пользоваться когтями и крыльями, но главным условием было нахождение в одном очерченном кругу. Выход за него означал проигрыш. Кроме того, задание усложнялось тем, что после сигнала о начале боя все огни в зале должны были погаснуть и мы, таким образом, оказались бы в абсолютной темноте. Полагаясь лишь на инстинкты и зрение алатиса.
Остались мгновения до начала боя как что-то словно толкнуло меня в спину и заставило выйти за пределы круга.
– Стойте! – выкрикнул я, сам не понимая, что творю. Мое сердце выскакивало из груди, и я сам не мог понять, что говорю.
– Ты что-то хочешь сказать нам? – удивленно спросил Уильям.
– Да. Я отказываюсь! – вновь выкрикнул я.
– От чего. – удивился он.
– Я не буду сражаться с Авем. Она моя сестра, она мне не враг, и моя совесть мне не позволит поднять руку на женщину! Я не животное, борющееся за выживание. Может я слишком эмоционален как алатис, но я наполовину человек, и ни капли не стыжусь этого. Лучше быть животным, чем существом, которое причиняет боль ради забавы. Я отказываюсь от своего права стать главой братства в пользу Авем, если это вынуждает меня беспричинно причинять боль. Считайте это как мое поражение. Я не буду сражаться.
– Ты не можешь! – вдруг произнесла Авем – Ты не можешь так поступить!
– Почему же брат Аллан не может этого сделать? – с горящим в глазах интересом уточнил Уильям.
Она виновато опустила глаза, но взяла себя в руки, и, сжав кулаки, ответила:
– Я выхожу замуж и не смогу достойно покровительствовать братство и одновременно воспитывать детей.
После этого повисло молчание. Я удивленно смотрел то на Авем, то на Иеронима. Он внезапно переменился: в его глазах сияла гордостью. Взгляды Марка, Уильяма, даже стражей у дверей – все были прикованы к Авем. Только Лютер не сводил с меня глаз, и я не мог понять – кроется ли в них осуждение или гордость. Ведь это ему я обязан всем: умениям и знаниям, своей жизнью и, в конце концов, правом стать главой братства.
– Думаю здесь нечего размышлять. – заключительно произнес Уильям – Очевидно кто достоин места главы.
– Я с вами согласен. – произнес Марк, кивая.
Лютер, Уильям и Марк переглянулись. Уильям кивнул кому-то из них. Их лица были хмуро-сосредоточенными.
– Аллан, – произнес Лютер – многому ли я научил тебя и многое ли ты сам постиг, обучаясь в братстве Алатис? Как ты изменился с того момента как впервые попал сюда?
– Я узнал многое, но все еще продолжаю учиться. И это мне очень нравится. Ваше братство стало для меня родным и единственным домом. И все алатисы в братстве стали мне как родные братья и сестры. Надеюсь, у меня будет шанс остаться здесь и продолжать свое служение предназначению. Но не животное, и даже не человек, это мне и не позволяет бороться с Авем.
– Хорошо. – произнес Марк, обращаясь к Лютеру. – Думаю, мы имеем подтверждение своих суждений.
Уильям повернулся к Иерониму и что-то прошептал ему. После этого Иероним встал и, поправив голос, произнес:
– Правом, данным мне советом Старейшин, провозглашаю новым главой братства брата Алана Селивана. С этого дня и подавно он покровительствует, руководит и несет ответ за братство Алатис. Защищает права братьев и самого братства в Нижнем городе, и представляет интересы всего нашего вида. Срок на передачу обязанностей главы епископом Уильямом Смитом – полгода. Сестра Авем Рид, согласно уставу, провозглашается правой рукой ново-провозглашённого главы брата Алана Селивана.