Алая Вуаль
Шрифт:
Слова падают между нами жестоко просто, как лезвие гильотины. Они обрывают все мысли в моей голове, все вопросы, оставляя меня смотреть на нее в ошеломленном молчании. Возможно, я ослышалась. Ведь этот мужчина, эта темная фигура, которую боятся даже призраки, не может хотеть моей крови. Возможно, она хотела сказать кровь Лу, или кровь Рида, или даже кровь всемогущего Михаля. Возможно, тогда я бы ей поверила. Но моя? В наступившей тишине меня пронзил смех.
— Это была ужасная ошибка.
Брови Милы сходятся
Но прежде чем она успевает возразить, раздается стук в дверь, и сухой голос Михаля эхом разносится по тихой комнате.
— Ты жива?
Все желание рассмеяться сжимается в груди в гневный узел.
Как всегда, Михаль безупречно выбирает время.
Призраки на полках мгновенно исчезают из поля зрения, но Мила остается, ее взгляд устремлен на дверь. В них промелькнуло что-то похожее на страх — он появился и исчез слишком быстро, чтобы его можно было определить. Она тяжело сглатывает, словно раздумывая. Спустя еще несколько секунд ее плечи опускаются, и, приняв решение, она устремляется к потолку.
Однако это нечестно — ничего нечестно, — и почему она может бежать, а я нет? Яростно жестикулируя в сторону двери, я произношу: Он хочет поговорить с призраком.
Маленькая, скорбная улыбка трогает ее губы.
— Я знаю.
И мне остается только наблюдать, как она поднимается все выше и выше, недосягаемая для меня во многих отношениях. И снова у меня больше вопросов, чем ответов, а гильотина оставила после себя беспорядок. Ему нужна ваша кровь, Селия.
Нелепо.
— Селия? — снова спрашивает Михаль.
— Я обещаю вернуться. Объяснить.
Мила медлит под позолоченным потолком, рядом с люстрой, как раз в тот момент, когда ручка моей двери начинает поворачиваться. Ее последние слова доносятся до меня тоскливым шепотом, прежде чем она ускользает из поля зрения.
— Но я не могу дать ему то, что он хочет.
Глава 21
Подарок
Она исчезает, как только Михаль появляется у меня за спиной, и я не могу сдержать резкой горечи в голосе, когда, кружась, сталкиваюсь с ним и снова попадаю в царство живых. Меня заливает жар, и глаза горят от внезапного всплеска яркого и насыщенного цвета.
— Я не давала вам разрешения входить.
Он нахмуривает брови.
— Я не просил.
— В этом и заключается вся проблема… — Я вздрагиваю, когда он с нечеловеческой скоростью перемещается передо мной, его черные глаза следят за люстрой. Движение обнажает широкую, бледную полосу его горла над шарфом. Как всегда, в черном, хотя с тех пор, как я видел его в последний раз, он переоделся в чистую сухую одежду. Я с негодованием опускаю взгляд на свое испачканное платье.
— Я тебе не помешал? — небрежно спрашивает он.
Я не могу дать ему то, что он хочет.
И теперь я знаю — Михаль не хочет
— Вы ничего не прервали, — лгу я.
— Могу поклясться, что слышал, как ты говорила.
— Я разговариваю во сне.
— Правда? — Сцепив руки за спиной, он прохаживается вокруг меня со спокойным самообладанием. Его глаза по-прежнему изучают потолок. — Интересно. Ты не проронила ни слова, когда я укладывал тебя утром. — Мои щеки пылают почти болезненным огнем от этого откровения — от мысли, что Михаль может находиться рядом с моей спящей формой, моими одеялами и кроватью. — Что? — спрашивает он, насмешливо кривя губы. — Никакого выражения благодарности?
На моей периферии разрыв между мирами слегка трепещет от несуществующего ветерка, его края медленно сближаются. Исцеление, с недоверием понимаю я. Как будто я действительно нож в завесе, как будто мой переход создал настоящий разрыв между мирами. Я заставляю себя отвернуться.
— За то, что оставили меня в сырой мантии? Да, Ваше Величество, я бесконечно благодарна за простуду и кашель в груди.
Он останавливается на полушаге, бросая на меня любопытный взгляд исподлобья.
— Ты бы предпочла, чтобы я тебя раздел?
— Простите…? — Мои щеки пылают еще жарче, но он лишь наклоняет голову, и изгиб его губ превращается в полноценную ухмылку. — Я… Вы презренны, мсье, если говорите о таких вещах. Конечно, я бы не предпочла, чтобы вы…
— Раздел тебя? — закончил он сладострастно. — Тебе нужно только попросить, ты знаешь. Это не составит труда.
— Перестаньте так на меня смотреть, — огрызаюсь я.
Он притворяется невинным и снова начинает кружить.
— Как?
— Как будто я кусок мяса.
— Скорее, как на изысканное вино.
— Я думала, вампиры не жаждут человеческой крови.
Он наклоняется ближе, жестоко забавляясь, и его взгляд снова опускается к моему горлу. Он пытается меня расстроить. Я знаю, что он пытается меня расстроить, но инстинкт все равно заставляет меня стоять на месте. Инстинкт и… что-то еще, что-то жидкое, теплое и не совсем неприятное. Улыбка Михаля расширяется, как будто он знает.
— Из каждого правила есть исключения, Селия.
Я чувствую запах адреналина и вижу, как расширились твои зрачки.
Я крепко сжимаю кулаки, пораженная необъяснимым и непрошеным желанием протянуть руку и прикоснуться к нему. Я виню в этом его загадочность. Михаль действительно ужасен, но… неужели тени под его глазами так же холодны, как и весь он? И что их вызывает? Истощение? Голод? Я перевожу взгляд на его зубы, на острый кончик каждого клыка. Они выглядят достаточно острыми, чтобы проткнуть кожу легким движением большого пальца. Будет ли больно?