Александр I, Мария Павловна, Елизавета Алексеевна: Переписка из трех углов (1804–1826). Дневник [Марии Павловны] 1805–1808 годов
Шрифт:
Санкт-Петербург,
1 апреля [1806 года].
Любезная Мари, любезный и добрый мой Друг. Невозможно описать то, что я почувствовал, получив вчера вечером печальную весть о страшной потере [334] , которую Вы только что перенесли. Я ощутил весь груз Вашей боли. Словно я сам оказался на Вашем месте, словно сам испытал то же. Любезный Друг, и я пережил подобное, и я на собственном опыте знаю, чего стоят такие потери [335] . Да дарует Вам Бог необходимые силы, дабы выдержать удар, на Вас обрушившийся, да дарует он Вам утешение, в котором Вы так нуждаетесь. Мне хотелось бы самому Вас утешить, любезный мой Друг, но я знаю, как недостаточны в таких случаях слова утешения. Мы все очень обеспокоены Вашим здоровьем. В особенности я, который своими глазами видел, насколько хрупкая у Вас нервная организация. Любезная Сестрица, сердце мое не находит ничего лучшего Вам пожелать, кроме как призвать к смирению, какое только возможно, и возложить всю Вашу надежду на Бога.
333
ThHStAW, HA A XXV. R 100. Bl. 39 – 40.
334
…весть о страшной потере… – Александр пишет здесь о смерти маленького сына Марии Павловны (см. выше).
335
…на собственном опыте знаю, чего стоят такие потери. – Старшая дочь Александра и Елизаветы Алексеевны Мария (1799 – 1800) умерла, когда ей едва исполнился год. Но, возможно, Александр имеет здесь в виду двух своих дочерей от Марии Антоновны Нарышкиной, родившихся соответственно в 1803 и 1804 гг. и также умерших в младенчестве.
Я очень виноват перед Вами, любезный и добрый мой Друг, не писав Вам уже наверное вечность, но я слишком хорошо знаю Вашу
_______
Передайте от меня все самые добрые слова Вашему Мужу, Герцогу и Герцогине.
Веймар,
9 мая / 27 апреля 1806 года.
Любезный Александр! Вчера вечером получила я Ваше письмо, присланное мне с фельдъегерем: мой добрый Друг, я была уверена в участии, которое вы примете в моем горе: несмотря на то что сейчас я уже довольно спокойна, я ощущаю ужасную пустоту вокруг меня, я и не представляла себе, что подобное горе может обрушиться столь внезапно. Меня хотят утешить, говоря, что ввиду осложнений, которые у Малютки случились в период, когда у него прорезались зубки, он никогда не смог бы быть здоровым и сильным впоследствии; но мне не нужно смягчать боль; я не хочу знать никакой другой причины его смерти, кроме как Божьей воли: именно в этом я стараюсь почерпнуть силу, в которой так нуждаюсь. Мой добрый Друг, я огорчаю Вас! Ах, одному Богу известно, что намерение мое было иным и что я хотела пощадить Вас и даже вовсе избавить от своих писем, дабы они не напоминали Вам ни о чем неприятном. Однако Герцогиня Курляндская [337] попросила меня написать ей рекомендательное письмо, Братец, и я спешу отправить Вам несколько строк. Это любезная женщина, и она обязательно Вам понравится, в Берлине и в Германии она произвела фурор, она одарила меня большими знаками внимания, и я рада сообщить Вам об этом. Она очень радуется возможности отправиться в Россию и увидеть там Вас, и я нахожу, что в этом она совершенно права. Вы созданы быть любимым всеми, но в особенности горячо – Вашим верным Другом Мари.
336
ThHStAW, HA A XXV. R 105. Bl. 68.
337
…Герцогиня Курляндская… – Доротея Курляндская, урожд. графиня Анна Шарлотта Доротея фон Медем, известна также как Доротея фон Бирон (1761 – 1821). Расставшись с мужем, Петром Бироном (сыном знаменитого временщика), отрекшимся в 1795 г. от престола, она переехала в Курляндский дворец в Берлине, где держала аристократический салон. Ее имение Лёбихау в Альтенбурге, где также собирались поэты, философы, друзья и дипломаты, было известно как Прибежище муз герцогини Курляндской (Musenhof der Herzogin von Kurland). Среди тех, кто туда «заезжал», были Гёте, Шиллер, Фридрих Вильгельм III Прусский, Наполеон, Меттерних, а впоследствии и Александр I.
Петербург
25 мая / 7 июня 1806 года.
Уже давно, любезная Сестрица, мне нужно было поблагодарить Вас за Ваше последнее письмо, но я умышленно медлила с ответом, рискуя даже показаться Вам при этом несколько невнимательной. Мне трудно говорить с Вами об очень грустном обстоятельстве, которое я прочувствовала вместе с Вами до глубины сердца; это слишком серьезно и не может быть выражено в привычных формулах вежливости; а вновь заставить Вас вспомнить обо всем означало бы сделать нам обеим больно. – Я надеюсь, что письмо это дойдет до Вас с Вашим курьером, и поскольку его должны отправить из Павловски, я не знаю точного времени его отбытия и посылаю свое письмо туда на волю случая. Несчастная страна выглядит довольно опустевшей в настоящий момент, особенно в сравнении с тем, какой она была в прежние времена, и отсутствие Принца и Принцессы Луи более заметно, чем когда-либо [339] . Говорят, что они находятся в весьма неприятном положении, будучи окружены французами и вынужденные жить рядом, мне тяжело представить дорогую Тетушку в этом мире, и я ей, разумеется, не завидую [340] . – Не пишу Вам о том, что делается и что происходит здесь, Вы наверняка об этом знаете в мельчайших подробностях, впрочем, Вы хорошо знаете, по какой канве плетется у нас каждое время года, – это канва, в которой ничего не меняется; надеюсь, по крайней мере, что перемена в этом году будет состоять в том, что Брат Ваш останется дома, хотя это еще определенно не решено. Прощайте, любезнейшая моя Сестрица, не оставляйте меня своею дружбой и верьте в мою совершенно искреннюю к Вам привязанность.
338
ThHStAW, HA A XXV. R 119. Bl. 17 – 17`.
339
..и отсутствие Принца и Принцессы Луи здесь более заметно, чем когда-либо… – То есть Людвига Вюртембергского и его жены Генриетты Нассау-Вейльбургской (Вюртембергской), она же – «принцесса Луи» (см. с. 284 и 287 наст. изд.).
340
…представить дорогую Тетушку в этом мире, и я ей, разумеется, не завидую… – Тетушка – принцесса Луи (см. выше), которая со своим мужем в очередной раз вынуждена была покинуть Петербург и вернуться в Вюртемберг. О ней Елизавета Алексеевна подробно сообщает также в письме к матери от 1 – 13 августа 1805 г. (см.: Елизавета и Александр. Хроника по письмам императрицы Елизаветы Алексеевны. 1792 – 1826 М., 2013. С. 123).
7 июня 1806 года.
Любезный и добрый мой Друг, Матушка отсылает Вам назад Вашего курьера, и я не хочу упустить эту возможность, не напомнив Вам о себе и не поблагодарив за два письма, которые я получил от Вас со времени моего последнего к Вам письма. Сколько раз, любезный мой Друг, переносился я мысленно в Веймар, и как дорого я бы заплатил, чтобы мне было позволено провести несколько мгновений с вами. Я очень подробно расспрашивал Трубецкого [342] о Вас, мой добрый Друг, и о вашем здоровье, хотя он и заверял меня, что чувствуете Вы себя настолько хорошо, насколько это вообще возможно в подобных обстоятельствах. Признаюсь, что мне трудно в это поверить, и я не могу не испытывать беспокойства в отношении Вас. Когда в следующий раз Вы будете мне писать, напишите подробнее о Вашем состоянии, и если Вы не желаете, чтобы о содержании письма знал кто-либо еще, то можете полностью рассчитывать на меня. Вы собираетесь отправиться в Пирмонт. Желаю от всего сердца, чтобы воды Вам помогли, я даже больше надеюсь на то, что движение и необходимость длительное время находиться на свежем воздухе будут вам полезны. Что касается здешних дел, то мне мало есть что Вам сказать, все идет более или менее привычным чередом, как это было и при Вас. Какое было бы для нас счастье, если бы Вы смогли однажды приехать к нам, разумеется, это станет возможным лишь тогда, когда Вам позволит Ваше здоровье, для нас же это будет настоящий праздник. Я не желал бы ничего иного, как наносить Вам как можно чаще визиты в Веймар, но, к сожалению, сейчас это совершенно невозможно. Прощайте, любезный и добрый Друг, моя Мари, вспоминайте иногда Брата, который любит Вас от всего сердца. Передавайте уверения в моем нижайшем почтении Герцогине и Герцогу и дружественные поклоны Вашему Мужу.
341
ThHStAW, HA A XXV. R 100. Bl. 141 – 143.
342
…Трубецкого… – Скорее всего, речь идет о Василии Сергеевиче Трубецком (1776 – 1841). Участник Аустерлицкого сражения, в 1806 г. он был пожалован во флигель-адъютанты.
2 августа [1806 года].
Тысячу и тысячу раз благодарю Вас за два Ваших милых письма, любезный, добрый мой Друг. Они доставили мне самое чувствительное удовольствие, поскольку исполнены дружбы ко мне, а это мне очень дорого. Я прекрасно понимаю все доводы, которые Вы мне приводите касательно того, что Ваша поездка в Петербург должна быть отложена. Будьте уверены, любезный Друг, что мы к ним отнеслись с должным вниманием и что мы не настолько несправедливы, чтобы не признать всю их законность. Ваше здоровье самое главное, и мы первые призываем Вас как можно серьезнее им заняться. Сожаление не увидеть Вас в этом году весьма чувствительно, но оно не идет ни в какое сравнение с риском, которому вы можете подвергнуть ваше здоровье. Поэтому, ради Бога, любезный Друг, успокойте себя и отбросьте все Ваши опасения. Маменька посылает Вам этого курьера, чтобы дать надежную возможность ответить нам и сказать то, о чем по почте Вы, возможно, вынуждены будете умолчать. А также чтобы призвать Вас покинуть Веймар, если обстоятельства станут более критическими. Не рискуйте ничем, умоляю вас. Берлин у Вас под боком, и вы будете отлично чувствовать себя там. Прощайте, любезный и добрый Друг, вспоминайте иногда Братца, который любит Вас от всего сердца. Тысяча приветов Вашему Мужу, Герцогу, Герцогине и Вашей Свояченице [344] . Весь Ваш навеки.
343
ThHStAW, HA A XXV. R 100. Bl. 144 – 145`.
344
…Вашей Свояченице. – Имеется
29 сентября / 11 oктября 1806 года.
Любезный Александр, в настоящий момент я отправляюсь по магдебургской дороге в Берлин; здесь сейчас Король и Королева – после страшной ночи, проведенной ими в Бланкенхайме подле Рудольштадта [346] , где располагался Генеральный штаб Короля, так как авангард Князя Гогенлоэ [347] , которым командовал Принц Луи [348] , потерпел поражение. Принц Луи убит или взят в плен, видели даже, как он упал с лошади, окруженный французами, которые этим утром уже заняли Рудольштадт. Несмотря на это, ничего не проиграно окончательно [349] , войска возвращаются в лагеря здесь и окрестностях, в самое ближайшее время ожидается решающая битва. Вот все, что я могу сообщить Вам о военных делах, любезный мой Друг, любите меня, не забывайте меня, Герцогиня остается здесь, мой Муж, пока это возможно, тоже, я покидаю их, этим все сказано, я обнимаю Вас так же крепко, как и люблю. Ваша верная Мари.
345
ThHStAW, HA A XXV. R 105. Bl. 69 – 71. На сохранившемся конверте (л. 71) надпись: Pour Empereur [Императору].
346
…после страшной ночи' ~ Рудольштадта… – Рудольштадт – столица княжества Шварцбург-Рудольштадт на реке Заале (в настоящее время находится в составе земли Саксен-Анхальт). Страшной ночью Мария Павловна называет ночь после сражения при Заальфельде, которое произошло 10 октября 1806 г. между французской армией численностью 12 800 человек и прусской армией численностью 8300 человек. Король и Королева – Фридрих Вильгельм III (Прусский) и королева Луиза.
347
…авангард князя Гогенлоэ... – Князь Гогенлоэ – см. примеч. к письму Марии Павловны от 6/18 ноября 1805 г.
348
…командовал Принц Луи ~ поражение. – Имеется в виду Фридрих Людвиг Христиан Прусский (также Луи Фердинанд, 1772 – 1806) – прусский принц, генерал-лейтенант. Сын младшего брата Фридриха II принца Августа Фердинанда Прусского и принцессы Луизы Бранденбург-Шведтской. Выступал против политики нейтралитета Пруссии и ратовал за возобновление войны против Франции. В начале Войны четвертой коалиции возглавил развернутый у Рудольштадта авангард корпуса Ф. Гогенлоэ. В сражении при Заальфельде атаковал части 5-го корпуса маршала Ж. Ланна. Отряд принца Луи Фердинанда был практически полностью уничтожен. При попытке сплотить разбегавшиеся части был заколот саблей сержантом-квартирмейстером Гуине (см. также дневник Марии Павловны).
349
…ничего не проиграно окончательно… – На самом деле всего через четыре дня после битвы при Заальфельде произошло двойное сражение при Йене и Ауэрштедте, в котором Пруссия потерпела полное поражение.
________
Король и Королева передают Вам тысячу приветов. О! дайте же нам поскорее знать о себе.
19 октября [1806 года].
Вы легко можете себе представить, мой добрый Друг, всё, что со мной происходит, и всё, что я должен сейчас испытывать, Зло достигло своего предела, и я уже более не вижу от него спасения. Напрасно было бы терять надежду, напротив, настал момент проявить стойкость. Что касается Вас, мой добрый Друг, уступите желанию Матушки, возможно, окажись я на Вашем месте, я поступил бы так же, но сейчас, как мне кажется, Вы не можете придумать ничего лучшего, чем приехать к нам. А я ведь лелеял еще эту сладостную надежду и думал, что мы сможем, наконец, с честью избавиться от позорного ига, нависшего над Европой. Я собирался Вам написать, чтобы поделиться моими надеждами и тем удовлетворением, которое от них испытывал, я хотел выразить Вам, насколько сердце мое преисполнено благодарностью за все те знаки дружбы, которые Вы мне выказали. Поверьте, любезный Друг, что я в состоянии оценить все Ваши побуждения. Читая эти строки, Вы вспомните о наших беседах в Веймаре и легко поймете, на что они намекают. Но сейчас вместо всех этих чувств удовлетворения я могу лишь выразить самую глубокую горесть. Мое дружеское расположение к Королю, к Королеве [351] Вам известно, и Вы понимаете все, что я к ним испытываю. Прощайте, любезный Друг, любезная Сестрица, помните, что Брат Ваш любит Вас от всего сердца.
350
ThHStAW, HA A XXV. R 100. Bl. 46 – 47`.
351
…Королю, к Королеве… – См. выше.
3 декабря 1806 года.
Мой добрый Друг, со вчерашнего дня я получил уже три письма от Вас. Вы легко можете представить себе ту радость, которую они мне доставили. Несмотря на все тяжелые подробности, которые Вы мне в них описываете, Ваш почерк и те заверения, которые Вы мне даете в том, что здоровье Ваше не подводит Вас во всех тех тяжелых испытаниях, которым Вы ныне подвергаетесь, доставили мне подлинное успокоение. Мое сердце умеет ценить то, что должно ныне испытывать Ваше; все свои надежды я возлагаю отныне на Провидение и на благую волю Всевышнего. Наши армии находятся на берегах Вистулы [353] под командованием маршала Каменского [354] ; остатки Прусской армии к ним присоединились. Объединенные силы представляют собой в целом значительную массу, способную противостоять наступлению противника. В конце концов, повторяю, все свои надежды я возлагаю на Божественное Провидение; пока же мы всеми правдами и неправдами пытаемся найти новые способы сопротивления. Милиция [355] , насчитывающая 600 000 человек, создается в стране, и дополнительный резерв, полностью состоящий из регулярных войск, собирается между Смоленском и Москвой. Нам предстоит беспощадная война, но речь идет о наших родных очагах – и оттого энтузиазм повсеместен. – Из писем Маменьки, мой любезный Друг, Вы знаете, что о Вашем возвращении в Веймар не может быть и речи. Это означало бы добровольно предоставить Бонапарту заложника, и Вы сами можете понять, в какое затруднительное положение в таком случае Вы поставите Вашу Отчизну.
352
ThHStAW, HA A XXV. R 100. Bl. 48 – 51`.
353
…на берегах Вистулы… – Вистула (Висла), пограничная река между Германией и бывшей Сарматией, протекает по современной территории Польши.
354
…маршала Каменского… – Граф (с 1797 г.) Михаил Федотович Каменский (1738 – 1809) – полководец Екатерининской эпохи, генерал-фельдмаршал. Попадал в опалу и при Екатерине, и при Павле. Александр I вернул Каменского из опалы и назначил в 1802 г. санкт-петербургским военным губернатором, однако уже через несколько месяцев (16 ноября) Каменский был уволен «за проявления своего дерзкого, жестокого и необузданного характера». В 1806 г., когда начались приготовления к новой войне с Францией и затруднительным оказался вопрос о выборе главнокомандующего, а М.И. Кутузов находился в опале после Аустерлица, в пользу назначения Каменского высказывалось общественное мнение, а главным образом Аракчеев, считавший фельдмаршала большим знатоком военного дела. Граф Нессельроде писал, что «Император не совсем охотно сдавался на заявление доходивших до него толков и сделал это (т. е. назначил Каменского. – Е.Д.), чтобы русское имя было во главе армии». Назначение Каменского главнокомандующим было зафиксировано Высочайшим рескриптом, изданным 10 ноября: «Вверяю вам славу Российского оружия, безопасность Империи и спокойствие Моих подданных. Доверенность моя неограниченная…» Однако уже на пути из Вильны Каменский обратился к Александру I с письмом: «Я лишился почти последнего зрения. Не способен я долго верхом ездить; пожалуйте мне наставника, друга верного, сына отечества, чтобы сдать ему команду и жить при нем в армии. Истинно чувствую себя неспособным к командованию столь обширным войском». По прибытии в армию он сдал командование генералу Буксгевдену и под предлогом нездоровья покинул армию семь дней спустя.
355
Милиция. – В России милицией называлось земское войско, существовавшее в 1806 – 1807 гг.
Я полагаю излишним что-либо Вам предписывать касательно ответов, которые Вы должны будете дать Бонапарту, тем более что мне кажется почти невероятным, чтобы Вы с ним встретились. В остальном, любезный Друг, я полагаю, что Ваше сердце, Ваша рассудительность, та деликатность чувств, которую вы проявляли во всех страшных и тернистых обстоятельствах, должны оставаться Вашим руководством и начертать Вам путь, которого Вы должны придерживаться, дабы исполнить свой долг по отношению к тем, кто Вам дорог. Я не могу Вам передать, любезная Мари, насколько та дружба, которую Вы мне выказываете, мне дорога, Вы сами знаете, умеет ли мое сердце любить Вас и ценить Вас по достоинству. Постарайтесь передать Герцогу и Герцогине уверения в моей к ним привязанности и том искреннем уважении, которое я к ним испытываю и которое их благородное поведение в столь сложных обстоятельствах могло лишь увеличить. Кланяйтесь от меня также Вашему Мужу, к которому я очень привязан. Я надеюсь, Вы не сомневаетесь, что все причины, заставившие его снять наш мундир [356] , мне понятны, уверьте его, что я предпринял все меры, чтобы об этом как меньше говорили здесь, как Вы того и хотели. Прощайте, любезный Друг, любезная Мари, не забывайте обо мне и верьте в привязанность, которую я буду испытывать к Вам по гроб жизни и которую никакие испытания не смогут поколебать.
356
…причины, заставившие его снять наш мундир… – Как и его отец Карл Август, Карл Фридрих числился на русской службе, был награжден в 1803 г. орденом Святого Андрея Первозванного, однако после поражения в битве при Йене, когда Веймар оказался занят французскими войсками, а герцогство Саксен-Веймарское вынуждено было вступить под нажимом Наполеона в Рейнский Союз, Карл Фридрих формально вышел с русской службы в отставку.