Александр Невский. Сборник
Шрифт:
Однажды, будучи уже слабым, чтобы самому ехать в Троицкую пустынь, митрополит через посланного попросил святого Сергия прибыть к нему для беседы.
Преподобный не замедлил прибыть. Во время последовавшей затем беседы святой владыка вдруг приказал келейнику принести золотой, осыпанный драгоценными камнями крест, подаренный митрополиту константинопольским патриархом.
Взяв крест, владыка сказал святому Сергию:
— Прими сие.
Преподобный поклонился до земли и промолвил:
— Прости меня, владыка, как от юности же
— Знаю силе возлюбленный, — ответил митрополит, — но сотвори послушание, приими от нас подаваемое тебе благословение...
С этими словами владыка возложил на него крест и продолжал:
— Ведай, блаженный, ради чего призвал и что хочу тебе сказать. Бог мне вручил русскую митрополию, ибо Он так хотел. Ныне чувствую я приближающийся мой конец, только не знаю дня скончания моего. И потому желаю обрести мужа, могущего после меня пасти стадо Христово. И не вижу такового, кроме тебя. Знай же, что и великий князь, и все миряне, и духовные люди, до последнего, возлюбят тебя, и никого иного. Только тебя на престол этот требовать будут, как единственно достойного. Ныне же, преподобный, прими сан епископства с тем, чтобы после моего исхода престол мой воспринять.
— Прости меня, владыка, но это невозможно. Ты хочешь наложить на меня бремя, которое выше моих сил. Я буду самым грешным и худшим из людей, дерзнув коснуться такого сана.
Святой владыка приложил все усилия, чтобы уговорить Сергия. Он говорил долго и убедительно, но смирение преподобного не позволяло принять столь высокого сана.
Он повторял только:
— Сие дело выше моих сил.
Владыка понял, что всякие уговоры бесполезны, с печалью прекратил речь об этом и с миром отпустил преподобного.
Святитель сообщил великому князю о своей неудачной попытке и с грустью заметил, что не знает, кого благословить себе преемником.
Димитрий Иоаннович сам задумывался над этим вопросом, который всё чаще и чаще становился предметом его разговоров с Митяем.
Отец Михаил при этом говорил, что с таким делом нельзя спешить, что надобно выбрать действительно достойнейшего, человека большого ума и испытанного благочестия.
Говоря так, царский печатник думал:
«Ах, зачем я не инок! Может, стал бы я владыкой!..»
У великого князя тоже зрела эта мысль. Ему казалось, что умный, красноречивый духовник его был бы на своём месте, оказавшись на митрополичьем престоле.
В это время случилось событие, послужившее на пользу Митяю.
Спасский архимандрит Иоанн, достигший глубокой старости, удалился от дел, возложив на себя обет молчания.
Димитрий Иоаннович решил на место спасского архимандрита поставить отца Михаила.
Когда впервые об этом сказал ему великий князь, Митяй притворно запротестовал. Он сказал, что недостоин принять ангельский чин, а тем более сан архимандрита.
Говорил это... и боялся, как бы Димитрий Иоаннович не передумал.
Но великий князь не любил менять раз принятых решений. Не обращая внимания на притворное несогласие Митяя, он приказал привести его силою в монастырь и постричь в монашество.
Вместе с клобуком на Митяя сразу же надели и мантию архимандрита.
Это было нечто беспримерное. Народ весьма этому дивился:
— До обеда был бельцом, а после обеда стал архимандритом.
Отец Михаил, слыша эти толки, смиренно опускал глаза, говоря:
— Воля княжая.
Но сердце его было полно радости. Зная любовь к себе великого князя, он был почти уверен, что станет митрополитом всея Руси.
Честолюбивые мечты его осуществлялись всё более, и по мере того возрастала и его гордыня. Он уже видел себя на митрополичьем престоле, уже строил планы, как он будет повелевать.
Царский духовник стал иноком; теперь Димитрий Иоаннович обратился с просьбой к святому Алексию благословить Митяя себе преемником.
Но здесь ему пришлось столкнуться с твёрдой волей митрополита.
Своим прозорливым умом владыка понимал, кто такой Митяй. Он знал, что это умный, но суетный человек, стремившийся только к благам земным.
Не такого пастыря хотел видеть владыка во главе русской церкви.
Великий князь просил благословить Митяя, митрополит не соглашался.
Наконец после долгих уговоров, чтобы не обидеть Димитрия Иоанновича, святитель очень незадолго до своей кончины согласился благословить отца Михаила, но условно.
— Я благословляю его, — сказал владыка, — если Бог, патриарх и Вселенский собор удостоят его править русскою церковью.
Митяй торжествовал.
Между тем святитель заметно слабел телом. Кончина его была близка.
Святой владыка предугадал её. Однажды за великим князем пришёл посланный от митрополита.
— Владыка зовёт тебя, княже... Хочет благословить тебя перед своею кончиной. Предузнал он её, — сказал посланник.
Димитрий Иоаннович поспешил к святителю.
Он нашёл святого Алексия сидящим на постели. Выражение лица его было светлое, глаза смотрели радостно.
— Отзывает меня Господь к себе, — тихо сказал он князю, — путь мой земной свершён... Отхожу я из сей жизни в жизнь вечную и оставляю тебе, также и сыну твоему, благоверному князю Василию, и всем потомкам твоим мир и благословение Божие довеку...
Он благословил коленопреклонённого и растроганного великого князя. Потом сказал:
— Исполни, чадо, прошение моё... Погреби тело моё не в храме, ибо сего не мню себя достойным, а у стены храма, за алтарём... Должно мне ещё свершить последнюю мою, — добавил он и попросил свести себя в церковь.
Облачившись в священные одежды, он, пересиливая немощь тела, отслужил в последний раз литургию.
Телесная слабость не помешала святому архипастырю горячо молиться за покидаемую им паству.