Александр Яковлев. Чужой среди своих. Партийная жизнь «архитектора перестройки»
Шрифт:
Самые революционные предложения содержатся в конце этой записки. Заметьте: Яковлев уже в 1985 году предлагает перейти на двухпартийную систему, то есть лишить КПСС монополии на власть. Автор рисует следующую схему руководства Советским государством:
1. Верховная партийная и государственная власть осуществляется президентом СССР.
Он же является председателем Коммунистического союза (Союза коммунистов) СССР; председателем Объединенного политбюро партий, входящих в Коммунистический союз; председателем Совета президентов республик.
2. Президент избирается на 10 лет на основе прямого всенародного голосования из кандидатов, выдвинутых партиями, входящими в Союз коммунистов.
3. Союз коммунистов состоит из двух партий: Социалистической и Народно-демократической. Всеобщие выборы — каждые 5 лет — сверху донизу.
Союз коммунистов имеет общий (принципиальный) устав, партии — более подробные уставы.
4. Президент имеет двух вице-президентов:
по партии: председатель КПК (дисциплинарный и согласительный орган);
по государству: председатель Комитета народного контроля.
Президент имеет соответствующие рабочие аппараты (по партии и государству), в том числе группу советников по национальной безопасности.
5. Правительство возглавляется генеральным секретарем партии, победившей на всенародных выборах.
6. Вопрос о работе и функциях Верховного Совета — особый, подлежит дополнительному продумыванию. Здесь может быть много вариантов, но это уже вопрос следствия, а не принципа.
Завершая свой «императив», адресованный генеральному секретарю, Александр Николаевич Яковлев делает вывод: «Это будет революционной перестройкой исторического характера».
Хотя вряд ли и он сам, и его адресат тогда, в декабре 1985 года, предполагали, чем обернутся затеянные ими перемены.
Горбачев, как впоследствии рассказывал автор этой записки, прочел ее с заинтересованным видом и оценил вполне благожелательно. Но при этом сказал: «Не будем забегать вперед. Пока эти идеи выглядят преждевременными».
Оставив на своих местах практически весь кадровый состав Отдела пропаганды, Александр Николаевич, тем не менее, лично сформировал команду ближайших соратников. Из лекторской группы он почти сразу пригласил в помощники Николая Алексеевича Косолапова, которого знал еще по совместной работе в ИМЭМО. Этот человек обладал задатками хорошего аналитика, мог быстро и грамотно писать и ко всему прочему прекрасно знал английский язык. Яковлев и сам мог объясняться на английском, читать и переводить тексты, но в ходе серьезных переговоров он всегда обращался к услугам Косолапова.
Помощник являлся на работу к половине восьмого утра. К половине девятого, то есть к моменту появления шефа, он был обязан положить на его стол все нужные бумаги. Через Косолапова проходили документы, которые рассматривались на Секретариате (заседания проводились по вторникам) и на Политбюро (по четвергам). Какие-то бумаги не требовали его комментариев, а к каким-то Николай Алексеевич должен был приложить свои записки. Кроме этой рутины через него шли все шифровки, расписанные для ознакомления Яковлеву, — мидовские, комитетские, Минобороны, обкомовские. Их было так много — до восьмисот страниц в день, — что Косолапову вменялось в обязанность эти документы сортировать. В итоге на стол Яковлеву попадало из них примерно процентов десять.
Уходил с работы Косолапов не раньше полуночи. Когда я брал у него интервью, то подивился этому обстоятельству: когда же вы спали? Ответ был таким: мне на сон вполне хватало четырех часов.
Вторым помощником стал В. А. Кузнецов, которого Александр Николаевич пригласил работать в Агитпроп еще до своего отъезда в Канаду. Сын секретаря ЦК А. А. Кузнецова, расстрелянного по приказу Сталина в связи с т. н. Ленинградским делом, Валерий Алексеевич до появления в «десятом подъезде» трудился в Главлите — так именовалось ведомство, занимавшееся цензурой. А рекомендовал его Яковлеву в самом начале 70-х А. И. Микоян, в семье которого воспитывался Валерий после ареста и гибели родителей. И вот теперь, снова ступив «в ту же реку», Александр Николаевич сделал предложение Кузнецову стать его помощником. И никогда об этом не жалел.
Николай Алексеевич и Валерий Алексеевич прекрасно дополняли друг друга. Первый больше занимался фундаментальными проблемами, подготовкой и редактированием документов, аналитикой, он и сам писал всякие служебные записки, письма, проекты постановлений, в итоге за год набиралось такой писанины до двух тысяч страниц. Второй — связями с региональными парторганизациями, культурой, писателями, прессой. У него были теплые отношения со многими известными театральными деятелями, редакторами газет.
Я был знаком с Кузнецовым, однажды мы даже оказались в одной тесной компании, которую он возглавлял, — речь о группе из пяти журналистов, командированных весной 1988 года в Афганистан. Это был на редкость симпатичный человек, сразу располагавший к себе, с утонченными манерами, интеллигентный, ценивший хороший юмор. Сразу было видно, что он с детских лет вращался в элитных московских кругах.
С Кузнецовым связана одна история, когда Яковлеву пришлось его отстаивать перед генсеком. Ближе к концу перестройки Михаил Сергеевич вдруг потребовал немедленно уволить Валерия Алексеевича, а причины столь крутого решения Яковлеву не объяснил, сказал только: «Поверь, нам обоим будет за него очень стыдно».
Александр Николаевич пытался спорить, приводил свои аргументы: Кузнецов — надежный работник, порядочный и честный человек, я за него ручаюсь. Нет, все было бесполезно, Горбачев и слышать ничего не хотел. Вызвав Валерия к себе, Яковлев стал расспрашивать: может быть, ты где-то проштрафился, совершил какой-то аморальный поступок, о котором стало известно генсеку? Но помощник только руками разводил: поверьте, ничего такого не было. Выглядел он растерянным и убитым.
Тогда Яковлев посоветовался с Примаковым, который тоже хорошо знал Валерия Алексеевича, водил с ним дружбу. Вдвоем они уговорили Горбачева на то, чтобы тот дал согласие назначить Кузнецова заместителем председателя Агентства печати «Новости» (АПН).
Уже много позже, когда Горбачев потерял власть и страна стала другой, Яковлев снова вернулся к той истории, спросил патрона, что же послужило причиной опалы для хорошего человека. Было видно, что Михаилу Сергеевичу очень не хотелось ворошить старое, он как-то невнятно проговорил, что насчет Валерия был получен сигнал из КГБ, суть этого «сигнала» сводилась к тому, что помощник секретаря ЦК водил дружбу с некими подозрительными людьми из Баку, а это могло скомпрометировать Центральный комитет.