Альфа и Омега. Книга 3
Шрифт:
Она снова посмотрела на меня, и я вдруг осознала, что она сейчас выстрелит. Осознание этого было на редкость спокойным, почти вовсе безэмоциональным. Когда-то в детстве мне приснился сон о том, как Луна упала на Землю. В том сне все вокруг бегали, суетились, кричали, а я просто стояла, задрав голову, и смотрела, как она приближается, постепенно закрывая собой все пространство неба, и понимала, что бежать все равно некуда. И вот это чувство — чувство неизбежной смерти в отсутствие всякого страха перед этой неизбежностью — сейчас снова захлестнуло меня изнутри. Мне было лишь немного жаль, что я не успею в самом конце посмотреть Йону в глаза, но, наверное, за то,
Когда грохнул выстрел, я инстинктивно зажмурилась, самую малость недоумевая, почему не чувствую боли. А потом услышала, как шумно упало на асфальт чужое тело. Кто-то закричал, и только тогда я снова открыла глаза — чтобы увидеть Кадо, медленно и деловито возвращающего собственный пистолет в кобуру. Агата с развороченной выстрелом головой лежала у моих ног, и разъяренные языки пламени, танцующего над обвалившейся крышей Дома, лизали хмурое пасмурное небо.
Пожарные машины подъехали еще спустя полминуты или около того, но спасать, конечно, уже было нечего. Я не видела сам процесс тушения огня, потому что Йон и Кадо в четыре руки усадили меня в машину, и я не успела оглянуться как мы оказались уже за много кварталов от Дома. Мой трехпалый телохранитель повез меня домой, а альфа остался с девочками — если бы в моей голове осталась способность соображать, я бы его не отпустила, но в тот момент мною овладела такая всеподавляющая апатия, что едва была способна передвигаться самостоятельно, не говоря уже о каких-то трезвых здравых размышлениях.
— Зачем ты это сделал? — Это был первый вопрос, который мне удалось сформулировать и задать.
— Это моя работа, молодая госпожа, — отозвался Кадо, не отрывая напряженного взгляда от дороги перед собой. — Только и всего.
— Ты мог выстрелить ей в ногу. Или еще куда-то. Мог остановить, не убивая.
— Мог, — пожал плечами он. — Но так надежнее.
— Ясно, — одними губами ответила я, а потом меня внезапно вывернуло прямо на кожаные сидения. Пострадавшее от дыма горло обожгло изнутри, и я расплакалась — сперва от боли, а потом от всего остального. Не могла остановиться, как ни пыталась, и даже когда мы добрались до «Элизиума», я продолжала рыдать в голос, сжимая себя за плечи и не будучи в силах осознать, что вообще произошло.
Кадо довел меня до квартиры, а потом сказал, что пришлет ко мне врача, который меня осмотрит. Я на это злобно ответила, что он может катиться со своим врачом в придачу и что я никого не желаю видеть. Заперлась в ванной и, сидя там в темноте и одиночестве, обнимая колени, продолжала плакать, пока не сорвала голос и меня не начало вырубать от усталости и невыносимой головной боли. Не могу с уверенностью сказать, как долго это продолжалось, потому что, кажется, я успела задремать на коврике и проснулась от звука голоса Йона, звавшего меня с той стороны двери. Я бы не двинулась с места, если бы это был кто-то другой, даже сам Великий Зверь, но ради мужа я заставила себя выйти наружу.
Он без слов обнял меня, прижав к себе, и его одежда все еще пахла дымом, густо и горько.
— Прости меня, — повторила я, почти не ощущая в себе сил не просто говорить и двигаться, но даже просто — жить дальше. — Прости меня, Йон.
— Они за все поплатятся, — шепотом ответил мне он. — Я клянусь тебе, маленькая, я их живьем выпотрошу.
— Они? — отупело переспросила я. — Какие они, Йон?
— Это был поджог, — отозвался он, не отпуская меня от себя и не давая мне возможности посмотреть ему в лицо. — Пожарные сказали, кто-то бросил зажигательные снаряды в несколько окон
— Йон, неужели это…
— Это Сатэ, — со звенящей в голосе ненавистью подтвердил он. — Кадо вышел на него буквально на днях. Это он за всем стоял, как мы и думали. Не бойся, маленькая, я разберусь со всем. Главное, что ты в порядке. Да, главное, что ты в порядке.
Мысли путались у меня в голове, наскакивая одна на другую, и все это еще больше теперь походило на какой-то гротескный кошмар. Сатэ, пожар, развороченный череп Агаты у моих ног и Ория…
— Они нашли ее? — едва слышно спросила я.
— Да, — с полуслова понял меня альфа. — Она спряталась в гардеробной и задохнулась там прежде, чем до нее добрался огонь. Она… не страдала, маленькая омега.
Наверное, это была последняя капля — последняя, после которой стало слишком темно. Не помню, теряла ли я в своей жизни сознание от эмоционального перенапряжения, но в тот момент у меня как будто выбило все пробки в голове, и все произошедшее за день навалилось на меня одновременно. Я не слышала, как Йон звал меня, и, погружаясь в спасительную темноту, так похожую на темноту внутри смотрящего мне в лицо дула пистолета, думала лишь о том, что больше никогда не хочу просыпаться.
Глава 14. Пока мы не закончимся
Похороны Ории и Агаты прошли в один день. Благодаря своим связям, Йону удалось замять тот факт, что вторая не погибла при пожаре, а была хладнокровно застрелена почти в упор, но такие вещи уже давно перестали меня удивлять. В Восточном городе все продавалось и покупалось — особенно такие эфемерные понятия, как справедливость и правда. Сегодня в выигрыше от покупки оставались мы, завтра — наши враги, и так по очереди, пока ни о чем не подозревающее мирное большинство жило в иллюзии спокойной и безопасной жизни, в которой есть незыблемые правила и те, кто верой и правдой стоит на защите их исполнения.
Я провела в постели несколько дней — сперва по рекомендации врача, затем потому, что хотела так сама. Хотя обожженное горло и прочие мелкие раны, которые я получила при пожаре, наша с Йоном метка исцелила вечером того же дня, во мне словно бы сломалось что-то такое, что нельзя было вылечить даже магией истинной связи. Задаваясь по кругу одними и теми же бессмысленными вопросами, я будто бродила впотьмах внутри собственной головы и никак не могла найти выход из этого проклятого лабиринта. Был ли у Йона шанс спасти Орию и таким образом предотвратить трагедию? Я ли была виновата в том, что не пустила его в горящий Дом? Или в том, что не сказала о звонках с угрозами? Могло ли одно быть связано с другим, или пожар случился бы вне зависимости от моих действий?
Йон горел жаждой мести, но для него это было в некотором роде привычное состояние. Иногда, когда мои мысли принимали уж совсем мрачный оборот, затягивая меня в себя, как жадные масляные зыбучие пески, мне начинало казаться, что его это даже стимулирует — обрести нового врага взамен утраченного и снова иметь возможность ввязаться в драку. Но потом я смотрела на него чуть дольше и понимала, насколько глупы и не обоснованы такие мысли. Альфа был разбит, но ему, в отличие от меня, куда лучше удавалось это скрывать и контролировать себя. Он все так же уходил рано утром и возвращался поздно вечером — и это были единственные два раза в сутки, не считая вдумчивых прогулок до ванной комнаты и холодильника, когда я поднималась с постели.