Альфа и Омега. Книга 3
Шрифт:
— Вот как. — В голосе альфы появился ненадуманный интерес. — Мне уже не терпится узнать остаток истории.
— Узнаешь, если в субботу приедешь по адресу, который я тебе отправлю, — ровным голосом отозвалась я. — Дани будет здесь. Помнишь, о чем я говорила раньше? Пришло время Церкви и Обществу наконец-то встретиться лицом к лицу.
Меркурио какое-то время молчал, и мне даже на мгновение показалось, что он отключился, но, проверив дисплей смартфона, я убедилась, что звонок все еще продолжается.
— В прошлый раз, когда мы решились на нечто подобное, все кончилось
— Нет, исключено, — отрезала я. — Даже если ты нашел сочувствующих, у вас там внизу все еще полно тех, кто мечтает сжечь Церковь дотла и вырезать каждого ее представителя. Дани — наш единственный пропуск на Праздник Благоденствия и единственный шанс заставить мир услышать нас. Я не могу и не собираюсь так рисковать.
Удивительно, как легко мне было произносить эти циничные слова. Прежняя Хана — та, ноги которой не залило кровью невинной женщины и которая не чувствовала на себе ответственность и за ее жизнь, и за жизнь той, которую она оплакивала — скорее всего, начала бы говорить что-то о важности доверия, о дружбе, о высоких идеалах, ради которых нам всем стоило сражаться. Но в день пожара я необыкновенно отчетливо осознала тот простой факт, что у меня этих самых идеалов не было. Я просто хотела, чтобы мой мужчина выжил и остался со мной — и наплевать, если кто-то другой мог из-за этого пострадать.
— И что ты предлагаешь? — помолчав, уточнил Меркурио, кажется, тоже заметивший изменения в моей риторике и общему подходу к делу.
— Как уже сказала, я отправлю тебе адрес. Это дом за городом, о нем не знает ни Церковь, ни… прочие, кто может представлять для нас или для вас опасность. Дани приедет один, еще здесь будут подчиненные Йона и, возможно, моя подруга-альфа, которая приходила к тебе сегодня. Ну и, конечно, мы с ним. Поэтому я бы тоже хотела, чтобы ты приехал один.
— Один, да? — задумчиво пробормотал он. — Если это и ловушка, Хана Росс, то какая-то на редкость странная. Если вы планируете взять меня в заложники или что-то такое, то тебе лучше знать заранее, что Гвин…
— Прекрати быть гребаным параноиком, Меркурио, — поморщилась я. — Если бы мы хотели взять тебя в заложники, то сделали бы это еще в прошлый раз. И вообще… Я думала, это Гвин у вас отвечает за безумные теории заговора, а ты выступаешь в роли голоса разума.
— Легко выступать голосом разума, когда находишься в собственном укрепленном бункере под землей, — буркнул он, и я невольно улыбнулась, узнав в его голосе прежние нотки — более расслабленные и менее грозные. — Хорошо, я приеду. Но если что-то пойдет не так…
— Можешь меня убить, — устало заверила его я. Потом, подумав, добавила: — Но лучше все-таки не надо.
— Вот уж точно, не надо, — поддержал он. — Нам одной Гвин за глаза хватает, незачем… проделывать это с кем-то еще раз.
Я
— Не представляю, как она это пережила. Просто… не представляю.
— Да, — помолчав, подтвердил мой собеседник. — Я тоже.
— Тогда до субботы?
— Увидимся, Хана Росс.
Звонок закончился, и я какое-то время стояла неподвижно, закрыв глаза и восстанавливая внезапно ускорившийся сердечный ритм. С самого начала я совсем не так себе все это представляла, но сейчас твердо знала, что не пущу Меркурио в свой дом, пока подчиненные Йона его не обыщут. Учитывая техническую оснащенность Общества, я бы ничуть не удивилась, если бы он заявился на встречу с прослушивающим устройством или чем-то подобным. Или с оружием. Но смертей, на мой вкус, уже было достаточно — как и попыток обыграть друг друга и оказаться самым сметливым, хитрым и пронырливым.
Если эта встреча пройдет на моей территории и с моей подачи, то она пройдет на моих условиях и никак иначе.
Разговор с Медвежонком получился куда менее напряженным и эмоционально выматывающим, и Дани даже пошутил, что очень жаль, что Меркурио носитель метки и связан с другой омегой — иначе эти переговоры могли бы пройти куда более гладко.
— В конце концов, у Ории это всегда… прокатывало, — добавил он в конце.
— У Ории… — тихо повторила я. — Дани, мне жаль, что у тебя не получилось приехать на похороны.
— Это было слишком… опасно, — через силу проговорил он. — Если бы кто-нибудь об этом узнал, то…
— Да, я понимаю. О твоем прошлом никто знать не должен, — поспешно подтвердила я. — Но мне не хватало тебя там. Знаешь, мы как будто хоронили не ее, а… что-то хорошее из нашего прошлого. Или… не очень хорошее, тут уж как посмотреть. И теперь у меня такое чувство, что все уже никогда не будет… как раньше. Как будто вместе с ней я похоронила… какую-то часть самой себя. Дани, почему… почему все так вышло?
Медвежонок долгое время ничего не говорил, словно бы собираясь с мыслями, а потом я наконец снова услышала его голос:
— Все начинается и заканчивается, сестренка. Мы с тобой тоже однажды закончимся. Но пока мы здесь, нужно… постараться, чтобы это было не зря.
— Но разве это не… бессмысленно? — с тоской спросила я, опускаясь на пол и прижимаясь спиной к стене. Голова вдруг стала казаться такой тяжелой, словно ее залили свинцом. — Ория так… старалась, так упорно шла к своей мечте, не сдавалась и… А теперь кому все это нужно?
— Знаешь, раньше я думал, что каждый сам ищет для себя свой смысл, — произнес Дани. — Что мы что-то выбираем для себя и наполняем этим свою жизнь и каждый свой день. Но теперь мне кажется, что смысл в нашей жизни находят другие. Без Ории я бы не выжил и Йон, возможно, тоже. Все наши сестры, которых она взяла под опеку и которым в силу своих возможностей помогала, все судьбы, которые она выправила или которым не позволила сломаться окончательно — вот смысл ее жизни, а не какой-то там недостроенный клуб. И потому я думаю, что мы должны стараться и делать все, что от нас зависит. А будет ли в этом смысл решат те, кто придет после нас.