Альфа и Омега. Книга 3

Сейд Анна

Уже договаривая, я поняла, что не стоило задавать этот вопрос. Взгляд Меркурио стал тяжелее, а мне отчего-то сделалось неловко. Конечно, они не знали, и, конечно, им не было это понятно. Такие вещи кажутся очевидными уже только постфактум.

— После того, что произошло, все растерялись, — глухо проговорил он, снова глядя в стол. — Меня там тогда не было, я уже говорил, но ребята рассказывали, что среди народа поднялась форменная паника. Они думали, что Церковь со дня на день придет за ними, и только Гвин знала, что этого не случится.

— Потому что она была с ним, — догадалась я. — Она была с Алонсо до самого конца и знала, что они никого не выдали.

— Так и есть, — подтвердил альфа, помолчав. — К ней прислушались, а она, кажется, сумела переключиться со своей боли потери на защиту Общества. Народ постепенно успокоился, и все снова стало как раньше. За Гвин присматривал совет, а потом и я, когда вернулся. Она была… хорошим лидером. Она все еще хороший лидер, но я боюсь, что на самом деле мы могли уже упустить момент, когда все пошло наперекосяк. В последние месяцы она все чаще говорит о необходимости открыто выступить против Церкви, и несмотря на то, что среди нас находятся те, кто готов ее в этом поддержать, мне кажется, в них скорее говорит желание что-то изменить в своей жизни, а открытое столкновение кажется единственным способом это сделать. Все эти годы мы держались друг за друга, потому что больше никому в мире не могли доверять, но… — Меркурио задумался, хмуря брови. — Но, может быть, ты и права, Хана. Нужно дать им выбор. Гвин всегда говорила о том, что мы должны дать выбор другим бестиям, открыв им правду о нашем происхождении, но выбора нам самим не давала никогда.

— Я… рада слышать, что ты поддерживаешь мою идею, — кивнула я, испытав неожиданное и почти головокружительное облегчение. — Я боялась, что ты будешь резко против.

— Я нет, но решать это не мне, — возразил альфа.

— Если весь, как ты выразился, молодняк уйдет, Гвин не сможет начать в войну, — негромко заметил Йон. — Старшее поколение ей в этом особо не поможет.

— Именно поэтому она будет против, — кивнул Меркурио. — Зверево дерьмо, у меня аж голова заболела от всех этих сложностей! — Он страдальчески и, пожалуй, немного преувеличенно жалостливо застонал, уронив лоб на скрещенные руки, и я невольно улыбнулась, хотя, пожалуй, ситуация не располагала к улыбкам. — Но если мне удастся ее убедить, что так будет безопаснее, то, возможно, все и получится. Ладно, оставьте это мне. Я об этом подумаю.

— За право выбора, — поднял свой бокал Йон, и мы все почти сразу к нему присоединились.

После обеда мы переместились в дом, где разбились на отдельные кучки — Йон общался с Меркурио, и мне по паре обрывков их фраз показалось, что они обсуждают его новый мотоцикл, Дани и Джен зачем-то вызвались мыть посуду, и меня не покидало ощущение, что он поддержал эту ее затею только для того, чтобы побыть к ней поближе, а я присоединилась к отцу Горацио, который сначала рассматривал книги в шкафу в гостиной, собранные еще предыдущим владельцем дома и представляющие собой довольно бурную жанровую эклектику, а затем вышел обратно к причалу. Солнце уже начало скатываться к горизонту, но до заката все еще оставалось несколько часов, поэтому воздух был густой и жаркий.

— Я хотела услышать ваше мнение, святой отец, — проговорила я, спускаясь к альфе и становясь рядом с ним на теплых досках озерного причала.

— В самом деле? — как-то устало уточнил он. — За обедом мне так не показалось.

— Прошу прощения, если… мои слова прозвучали несколько резко, просто в тот момент мне было важнее убедить Меркурио и Общество в его лице не делать глупостей.

— Ты в самом деле думаешь, что они способны развязать войну с Церковью? — уточнил альфа, повернувшись ко мне и внимательно разглядывая мое лицо.

— Войну? — горько усмехнулась я. — О чем вы говорите? В Обществе всего несколько десятков членов, часть из них дети, а часть — уже совсем пожилые бестии. Все, что они смогут сделать, это… отомстить, наверное. Я не знаю, что планирует Гвин и о чем она думает, но мне совершенно очевидно, что любой ее план будет самоубийством для тех, кто примет в нем участие. Даже если она преподнесет это иначе.

— И они пойдут на это? — нахмурился старший альфа.

— Они привыкли ее слушать и к тому же… — Я замялась, не зная, как поточнее сформулировать свои мысли. Дело, конечно, упиралось в метку. Если Гвин скажет, что единственный способ защитить своих любимых это пожертвовать собой, каждый из них без проблем на это согласится, не поставив, конечно, свою вторую половину об этом в известность. В этом была главная слабость таких, как мы — но и главная сила, если так подумать.

— Хана? — позвал меня отец Горацио, видя, что я ушла в себя.

— Простите, я отвлеклась, — помотала головой я. — Отец Горацио, я хотела сказать, что рада, что вы сегодня здесь. И я… хочу быть уверена, что вы с нами и что…

— Что не переметнусь обратно на сторону Церкви? — как будто с легкой насмешкой уточнил он.

— Да, наверное, — неуклюже подтвердила я. — Сейчас много чего происходит, и вы с Джен…

— Мы с Джен уже взрослые и сами решим свои проблемы, — возразил он. — Прости за прямоту, Хана, но тебя они не касаются вовсе. Как и нашего предприятия в целом. И если быть до конца откровенным, я не верю в то, о чем мечтает этот мальчишка-оймахист — Церковь не падет, даже если выяснится, что в основе ее религии лежит многовековой обман. Она слишком многим нужна и занимает слишком большое и важное место в жизни общества. И когда волнения и шумиха улягутся, а все несогласные перестанут представлять угрозу, кто-то должен будет привести там все в порядок. И, признаться, я не думаю, что эта задача по плечу нашему Дани.

Я выслушала его молча, быстро поняв, к чему альфа клонит и кого именно видит в роли будущего реформатора Церкви и ее устоев. В иное время его речи показались бы мне высокомерными и самонадеянными, а более всего совершенно нереалистичными. Но о какой реалистичности шла речь, если буквально полчаса назад мы все вместе обсуждали план по свержению диктатуры Церкви не просто в отдельно взятом городе, но буквально во всем мире. Во всем этом уже давно не было ничего такого, услышав о чем, сторонний наблюдатель не покрутил бы пальцем у виска. Так какой смысл был удивляться тому, что каждый из нас видел в разворачивающейся немыслимой ситуации свои возможности и строил собственные планы относительно ее исхода?

— Обидите Дани, я лично за вами приду, — на всякий случай предупредила я, однако смягчив свои слова улыбкой.

— Знаешь, Хана Росс, — помолчав, произнес он, — я уже даже и не сомневаюсь.

Когда мы вернулись в дом, выяснилось, что остальные включили телевизор в гостиной, где по одному из каналов вдохновленно вещал отец Евгений, чье лицо, мне казалось, я уже успела благополучно забыть.

— О чем речь? — поинтересовалась я, садясь на диван рядом с Йоном и уютно ныряя ему под руку.

— Они все еще носятся с идеей о том, что носители метки истинной связи помогут им возродить наш угасающий вид, — не скрывая скепсиса в голосе, ответил мой альфа, рассеянно гладя меня по плечу. — Кто-нибудь уже должен ему сказать, что он копает вообще не в том направлении.

— Думаешь, они не знают? — недоверчиво уточнила я.

— Зверь их разберет, — пожал плечами он. — Если до последнего времени, пока Общество не ушло в подполье, все носители метки воспринимались ими как враги и еретики, вряд ли они… общались с ними по душам.