Алхимик
Шрифт:
— В среду.
— Отлично. Если понадобятся рабочие руки, дашь мне знать?
— Спасибо, я учту… но думаю, что отдел личного состава обеспечит меня грузчиками.
У Роули было веселое настроение.
— Следующий уик-энд я собираюсь провести в своем коттедже в Суссексе — почему бы тебе не поехать со мной? Отдохнешь от Лондона и полюбуешься сельскими пейзажами.
— Благодарю, эксвайр.
— У моего кузена Майка Кихена лучший в Британии рынок старинной мебели. Знаменитое место, именуемое «Древности Майкла Норманна». Приобретешь какую-нибудь мебель
— Нет, я люблю старые вещи… когда могу их себе позволить.
— Майк что-нибудь подберет для тебя. Квартирка у тебя будет — пальчики оближешь. — Роули приподнял на несколько дюймов объемистую пачку документов. — Куда это?
— Что там такое?
— Опубликованные данные о гражданских исках Баннермана.
Коннор с отчаянием уставился на них:
— Ещепубликации?
— Боюсь, что да.
Коннор покачал головой и обвел взглядом комнату.
— Черт побери, ты когда-нибудь в жизни видел столько публикаций?
— Не могу не восхищаться человеком с принципами.
— Можно и так оценивать все это. — Он показал на одно из оставшихся свободных мест на полу. — Не хочешь ли свалить вон туда?
Роули опустил на пол пачку документов и вышел. Коннор переключил свое внимание на экран. Он получил около сорока посланий по электронной почте и успел ответить на те тридцать, что не терпели отлагательств. Покончив с ними, он разобрался с кучей почтового мусора на своем столе и просмотрел «Новости генома человека» и «Сертификат». Затем, пустив в ход пару паролей, он вывел на экран компьютерного терминала и распечатал файл, содержащий заметки по спецификации, которые он начал набрасывать для первого в США заявления для получения патента на работы Дика Баннермана.
Он напечатал заголовок «Рекомбинантный протеин», откинулся на спинку стула и перечел то место в заметках, где перечислялся список тем, которые ему нужно получить от Монтаны Баннерман. Прикинув, что, может быть, сегодня она уже пришла на работу, Коннор набрал ее внутренний номер.
Ответила секретарша, сообщившая ему, что мисс Баннерман пошла на ланч, предполагается, что вернется к двум. Коннор посмотрел на часы на экране компьютера. На них было пять минут второго. Утро уже отцвело. Он отключил компьютер, решил, что и ему не помешает краткий перерыв, и пробежал взглядом бумаги на своем столе. Их не разрешалось оставлять без присмотра даже на время ланча, но с ними надо было настолько серьезно разбираться, что он рискнул и, оставив их, направился к лифту, который доставил его в кафе на тридцатом этаже.
Официально это заведение называлось кафе, хотя по стилю смахивало на паб, а размерами напоминало зал ожидания аэропорта, обставленный мебелью в стиле хай-тек. Пол был затянут обычным покрытием изумрудного цвета.
Свободных мест почти не было, но все же Коннор заметил один или два пустых столика. Когда он присоединился к небольшой очереди перед стойкой самообслуживания, увидел прямо перед собой белокурую копну волос Монтаны
Она разговаривала с мужчиной, которому было хорошо за пятьдесят, с лысой макушкой и длинными седыми волосами, падавшими на воротник. Даже со спины Коннор узнал человека, которого ему доводилось видеть на фотографиях, — доктор Баннерман.
Он дождался паузы в их разговоре, после чего тихо сказал:
— Приятно видеть, что вы вернулись, мисс Баннерман. Вам лучше?
Повернувшись, она одарила его теплой улыбкой:
— Мистер Моллой! Здравствуйте! Спасибо, мне куда лучше. Вы знакомы… м-м-м… с моим отцом?
— Нет, я не имел этого удовольствия. Как поживаете, сэр?
— Папа, мистер Моллой — юрист-патентовед. Он работает над патентами США для твоих исследований.
Настороженно глядя на Коннора, Дик Баннерман пожал ему руку.
— И как вы к этому относитесь?
— Ну, я не уверен, многого ли нам удастся достичь, — вы же, в чем я не сомневаюсь, опубликовали массу документов.
— Насколько я себе представляю ситуацию, чем меньше вы достигнете, тем лучше, — мрачно заявил Дик Баннерман.
— Папа! — бросила Монти.
— И гроша ломаного не дам за эти гребаные патенты, — отчеканил ученый, в упор глядя на Коннора Моллоя.
— Что же, я тоже считаю, что сегодня патентование генов — глупое и вздорное занятие, — добродушно ответил Коннор.
К тому времени они подошли к стойке, и Дик Баннерман, взяв два подноса, один протянул Монти. Коннор обзавелся своим. Пока Монти выбирала себе еду, он не отводил взгляда от ее лица в обрамлении светлых волос и был приятно удивлен, убедившись, что, несмотря на свою стройную фигуру, она обладает хорошим аппетитом. Его весьма привлекали женщины, которым нравилась вкусная еда.
— Вы собираетесь есть в одиночестве? — спросила его Монти.
— Ага.
— Хотите присоединиться к нам?
Коннор заметил выражение на лице ее отца.
— Спасибо, не беспокойтесь… не хочу мешать, если вы собираетесь обсуждать вопросы бизнеса или нечто иное.
— Мы не собираемся, — с улыбкой, настойчиво повторила она.
— Ну что ж, спасибо.
Они нашли столик у дальней стены, перед огромным, от пола до потолка, видеоэкраном с картиной Фрагонара, изображавшей идиллический сельский пейзаж. Они разгрузили свои подносы и уселись.
— Не могу понять, почему бы этим пижонам не врезать тут окна. Было бы чертовски здорово с тридцатого этажа обозревать панораму Лондона, а вместо этого мы должны любоваться видеоизображением картин.
— Согласен с вами, сэр, — подхватил Коннор.
Баннерман посмотрел на него с явным неодобрением, словно надеялся услышать возражения, и щедро посолил салат, даже не попробовав его.
Монти бросила в сторону Коннора смущенный взгляд, а он улыбнулся ей в ответ. Через пару минут, которые Коннор провел в их обществе, ему стало ясно, что с таким отцом ей приходится нелегко.