Алое восстание
Шрифт:
— Не твоя забота.
— Сколько? — настаиваю я.
— Лимиты на каждый год устанавливает бюро стандартов… Пока мы держимся в рамках дозволенного, даже несмотря на инцидент с Шакалом.
— Шакал… Он где-то там, на юге?
— Забудь, я не должен был о нем упоминать… Вообще, наши роботы очень эффективны, успевают почти всегда, а медики лечат почти все… но вот не знаю, справятся ли, если до Кассия дойдет, кто на самом деле убил его брата?
Все внутри меня сжимается.
— Он уже отомстил убийце Юлиана… Разве ты сам не видел?
— Конечно-конечно. Меркурий от тебя в полном восторге, хотя Аполлон считает слабаком и вообще ты ему не нравишься.
— Насрать на него.
— Ну, не скажи. От Аполлона только и жди подлянки.
— Лучше скажи, что сам обо мне думаешь, ты же мой куратор.
Фичнер окидывает меня взглядом, облокотившись на крепостную стену. Из ночного тумана доносится волчий вой.
— Дикий ты какой-то, несовременный… вроде того, что вон там воет. Вроде как в стае, а все равно один, тоскуешь незнамо отчего. Ты давай бросай это дело, парень, вокруг столько всего интересного. Наслаждайся жизнью, пока можешь.
— Вот и ты такой же, — киваю я. — Шутишь, подкалываешь, прямо как Севро, а под маской этой — одиночество. Потому что фигурой не вышел? А может, денег нет? Все время как будто в стороне от всего.
— Ха, фигура! Тоже скажешь… Думаешь, если не Адонис, так уже и бронза? — Он с интересом поворачивается ко мне.
— Ну… не красавец и пожрать не дурак, — пожимаю я плечами. — Жуешь таблетки, чтобы не толстеть, все же видят… хотя ничего не стоит сходить к ваятелю и убрать живот за полсекунды.
На его скулах играют желваки. Обиделся?
— На кой черт мне твой ваятель, если я и при своей внешности могу голыми руками прикончить черного, обвести вокруг пальца серебряного и решить задачку, о которую любой зеленый обломает зубы?
— Хочешь сказать, карьере это не мешает?
— Не мешает даже низкое происхождение, меня знают все. — Фичнер вызывающе задирает свой длинный нос. — Я золото нации, высшая точка эволюции и не собираюсь меняться в угоду кому бы то ни было.
— Если так, зачем жуешь таблетки? — (Он молчит.) — И почему не поднялся выше куратора?
— Куратор — весьма престижная должность, малыш. Братство избрало меня своим представителем.
— И все-таки ты не претор, не губернатор и не император флота, хотя мало кто, наверное, умеет то же, что и ты.
— Да почти никто, — соглашается он сердито. — Ладно… Какого приза ты требуешь за штандарт Минервы?
Я понимаю, что беседа подходит к концу.
— Почему не Севро? Штандарт — его добыча.
— Он передал это право тебе, Дэрроу.
Прошу лошадей, оружие и спички, Фичнер сухо кивает и поворачивается, чтобы уйти. Хочу еще кое-что спросить и опрометчиво хватаю его за рукав. Руку и все тело пронизывают тысячи ледяных игл, дыхание перехватывает, из глаз сыплются искры.
— Черт! — сиплю я, валясь с ног. Встроенная импульсная броня похлеще любого щита. Куратор молча ждет. — Шакал… — наконец выдавливаю я, — о котором говорил ты… и девчонка из Минервы… Кто он?
— Сын лорда-губернатора, и ваш Титус рядом с ним показался бы сопливым эльфом.
На следующее утро под стенами нашего замка пасутся лошади под охраной здоровенного серого жеребца. Он уже успел ударом копыта вышибить мозги волку, который подбирался к одной из кобыл. Я заявляю на него свои права. Наши дали ему прозвище Квитус, «завершающий удар».
Мне он напоминает Пегаса из мифа об Андромеде, и песни родного Ликоса, где упоминались лошади. Как жаль, что Эо так и не довелось прокатиться верхом.
Только несколько дней спустя я понимаю, что кличка моего коня обыгрывает мою роль в гибели Титуса.
30
Братство Дианы
Прошел месяц. Со смертью Титуса братство Марса стало крепче, и сила его теперь не столько в элите, сколько в основной части списка — людях Антонии и моих. Жестокое обращение с рабами я запретил, и бывшие бойцы Цереры, хоть и побаиваются по-прежнему Виксуса и ему подобных, поддерживают чистоту в башнях и во дворе и исправно добывают дичь и топливо. Для чего-то большего они едва ли пригодны. Полсотни овец и коз во дворе замка, а также поленница дров — достаточный запас на случай осады, нет только воды. Насосы в умывальной перестали работать в первый же день, и никаких емкостей для хранения тоже не нашлось. Сомневаюсь, что это случайность.
Металлические шлемы и щиты, перекованные в тазы, годятся, чтобы носить воду из реки в долине под стенами замка. Выдолбить корыта из древесных стволов нетрудно, но этого оказалось недостаточно. Попробовали рыть колодец, но глубже вязкой глины не пробились. В конечном счете выложили стенки ямы камнями, чтобы получился бассейн, но вода из него все равно утекает, так что сидения в осаде мы себе позволить не можем.
Кассий дает мне уроки фехтования: понаблюдав за его поединком с Титусом, я решил, что это не будет лишним. Уроки даются мне легко, тем более что тесаком я владею, а приемы с прямым клинком мало чем отличаются. Главным образом мне надо понять, как может действовать вооруженный им противник. Тесак я никогда не обнажаю, чтобы не выдавать свое умение Кассию. Если он когда-нибудь узнает про Юлиана, это мой единственный козырь.
С изощренными движениями кравата все гораздо сложнее. Удары ногами не получаются вовсе, хотя ломать шеи ударом ладони я худо-бедно научился, больше не размахиваю кулаками впустую и освоил кое-какие приемы защиты. С точностью и скоростью у меня все в порядке, чего нельзя сказать о дисциплине и самоконтроле, которым пытается учить меня Кассий. Философия внутреннего спокойствия явно не для меня.
Тем не менее правильная стойка с поднятыми локтями, как тогда у Юлиана, удары и блоки сверху вниз уже получаются. Погибшего брата мой учитель вспоминает то и дело, и каждый раз мое сердце ухает в пропасть. Интересно, что думают кураторы, наблюдая за нашими занятиями. Небось обмениваются шутками, какая холодная расчетливая сволочь этот Дэрроу.
На самом деле я и сам частенько забываю, что Кассий, Рок, Севро и остальные — мои враги и в один прекрасный день мне придется их всех убить. Они зовут меня братом, и я невольно думаю о них так же.
Война с братством Минервы продолжается в виде коротких стычек с переменным успехом. Ни одной из сторон не удается одержать решающую победу. Виргиния слишком благоразумна, чтобы ввязаться в бой всеми силами, и вынудить ее никак не получается. Рисковать не любят и ее бойцы — не то что наши, всегда готовые крушить врагов во славу Марса. У Минервы такой только Пакс, который при виде меня теряет голову, и остановить его трудно.