Алое восстание
Шрифт:
Антония равнодушно пожимает плечами:
— Главное, живы. Даже слабаки со временем зализывают раны. Наша каста не понесла ущерба.
— Каста… У вас совсем нет сердца?
— Золото — холодный металл, милая.
Виргиния изумленно качает головой:
— Страшное у вас божество, и вы все ему под стать. Варварство, средневековье какое-то…
Мораль в устах аурея? Это что-то новое. Прерываю ее решительным жестом:
— Уходите из замка, и можете забрать своих, иначе станут рабами. — Киваю на кучку связанных пленников, над которыми стоит Севро с нашим штандартом наготове и, хихикая, щекочет понурого Пакса конским волосом.
Виргиния угрожающе тычет в меня пальцем:
— Не забывайте, что мы учимся! Как бы вы там себя ни называли, какой бы мерзостью ни тешились, любой жестокости есть предел. Чем тупее и кровожаднее вы покажетесь кураторам, тем хуже для вас! Думаете, Сообществу нужны вожди-изуверы? Кто возьмет под покровительство подобных чудовищ? — (Я вспоминаю болтающиеся ноги своей жены и лицо Августуса с ледяным взглядом гадюки. Такой — возьмет.) — Нас хотят видеть лидерами, стратегами, а не жнецами, которые косят людей, как траву, — продолжает она. — Всему есть предел!
— Чушь! — бросаю я. — Нет никаких пределов!
Лицо Виргинии каменеет. Она прекрасно понимает, во что ей встанет попытка удержать захваченное гнездо порока. Чего доброго, и сама окажется в той жуткой башне. По глазам вижу, какие картины ей представляются. Ушла бы с радостью, не мучь ее совесть и чувство справедливости. Преступление должно быть наказано — почему кураторы не вмешиваются? Эта мысль преследует здесь чуть ли не каждого, Кассий мне все уши прожужжал, пока бродили по холмам в первые дни. Только игра устроена иначе — потому что иначе устроена жизнь. Боги не спускаются с небес вершить правосудие, это задача правителей. Вот чему нас учат, а не только драться за первенство. Золотой должен испытать не одни лишь тяготы борьбы за власть, но и отчаяние безвластия.
— Мы заберем рабов, взятых у Цереры! — требует Виргиния.
Я с ленивой усмешкой качаю головой:
— Нет, они наши… и мы будем делать с ними все, что захотим.
Она долго молчит, глядя мне в глаза.
— Тогда оставьте нам Титуса!
— Нет.
— Мы заберем его, или никаких переговоров! — взрывается она.
— Никого вы не заберете.
На лице Виргинии растерянность, она явно не привыкла слышать отказ.
— Но… я хочу гарантий их безопасности! Титус должен ответить за…
— Мне плевать, чего ты хочешь. Бери, что дают, и убирайся! — Вынимаю тесак и втыкаю перед собой в землю. — Титус принадлежит к братству Марса, он наш, попробуй взять.
— Мы сами будем его судить, — примирительно кивает Рок.
— Заткнись! — оборачиваюсь я, сверкая глазами.
Он виновато опускает голову, но Виргиния этого не замечает, взгляд ее прикован ко мне. Она не смотрит ни на моих спутников, ни в сторону пленных, стоящих на коленях под охраной Лии со Сципионом. Ведьма со Скелетом взобрались Паксу на плечи и щекочут его по очереди.
Наклоняюсь к Виргинии и спрашиваю вкрадчиво:
— Что бы ты чувствовала, будь те девушки, которых насиловал Титус, из алых?
Она мнется в нерешительности. Между тем закон на этот счет прост: с алыми все можно, никого не накажут, разве что жертва носит знаки влиятельного семейства, такого как Августус, — но и тогда потерпевшим считается ее хозяин… Не получив ответа, я продолжаю еще тише:
— Оглянись вокруг — здесь нет золотых, я алый, и ты тоже, и все вокруг, пока один из нас не соберет достаточно власти, чтобы установить свои законы. — Выпрямляюсь и продолжаю уже громче: — Да, нас учат — хотят, чтобы мы поняли, что такое мир без власти и порядка. Нашего порядка! Безопасность и права не дарованы свыше, их утверждают сильные!
— Тогда молись, чтобы это было не так, — тихо произносит Виргиния.
— Почему?
— Потому что ты тут не один такой, — с горечью продолжает она, — есть и похуже… Кураторы зовут его Шакалом, он хитрее, злее и сильнее тебя. Если так и будем дальше рвать друг друга, как дикие звери, все попадем к нему в рабство… Так что умоляю: становись поскорее человеком.
28
Мой брат
Внутри стен замка впервые запылал огонь — пришлось соврать, что спички мне достались от бойцов Минервы, бесславно отступивших в свои владения. Из временного заточения освободили Юнию, и она приготовила настоящий пир из баранины и козлятины с травами, собранными в долине. Приходится делать вид, что мы впервые едим горячую еду, но остальные настолько голодны, что охотно верят нашей лжи.
— Ну, что теперь? — спрашиваю Рока, наблюдая, как братство Марса набивает животы, рассевшись кучками во дворе внизу.
Повсюду еще царит разруха, и свет костра лишь выставляет напоказ окружающую грязь. Кассий пошел утешать Куинн, и мы сидим вдвоем.
Защитники держатся особняком, девчонки не разговаривают с парнями, насмотревшись на дела их рук. Жуют в одиночку, не поднимая головы и переживая свой позор под хмурыми взглядами наших ребят и сподвижников Антонии. Сытная еда не в силах погасить застарелую вражду и ощущение предательства, дело уже не раз доходило до кулаков. Я надеялся, что общая победа всех сплотит, но ошибся. Раскол стал еще сильнее и глубже, теперь остался только один способ его преодолеть.
Рок знает, что я имею в виду, но медлит с ответом.
— Кураторы не станут вмешиваться, — произносит он наконец, — потому что хотят видеть, как мы сами наведем порядок. Это проверка на вшивость, Дэрроу. Способны ли мы вершить правосудие?
— Замечательно, — вздыхаю я, — и что нам делать? Высечь его плетьми, казнить? Закон требует наказания.
— Точно ли закон? Или просто месть?
Сбрасываю носком сапога камушек со стены.
— Ты у нас поэт, вот и подыщи слово.
— В любом случае делать что-то надо. Нельзя же вечно держать его связанным. Народ ждет, и только ты можешь разрешить ситуацию.
— А почему не Кассий? Он заслужил право высказаться. В конце концов, он требовал отдать ему Титуса.
Делиться властью с Кассием я не собираюсь, но и не хочу лишать его карьерных перспектив после училища. Как ни крути, я ему многим обязан.
— Требовал отдать? — фыркает Рок. — Ты так понимаешь торжество закона? Варварство, да и только.
— Стало быть, Кассия в сторону?
— Я люблю его как брата, но… — Узкое лицо Рока темнеет. — После того, что с ним сделали, Кассий не сможет возглавить братство. Люди Титуса подчинятся по необходимости, но не станут его уважать. Они никогда не признают, что он сильнее, даже если это на самом деле так. Дэрроу, они мочились на него. Мы, золотые, не забываем унижений, ни своих, ни чужих.