Алое восстание
Шрифт:
— Ах, Дэрроу, Дэрроу… — вздыхает Аполлон, продолжая говорить голосом Виргинии. — Ты был нашей любимой игрушкой, а теперь совсем испортился. Будь паинькой, поворачивай на север, а?
— Но я…
— Отказываешься? Впрочем, это не имеет значения. — Мощным толчком он спихивает меня. Кувыркаясь в воздухе, пересчитываю нижние ветви и обрушиваюсь в снежный сугроб. В ноздри бьет звериная вонь, и совсем рядом раздается душераздирающий рев.
38
Падение Аполлона
Медведь поражает размерами — он намного крупнее лошади, огромный, как гора. Из оскаленной пасти торчат черные острые клыки с мою ладонь, злобные глазки горят огненно-желтым пламенем в зарослях белесой, трупного оттенка шерсти. Красный щетинистый гребень топорщится вдоль спины, восемь когтистых лап бешено роют снег. Ничего похожего на медведей, которых показывали по телику. Созданное ваятелями для спортивных боев, это противоестественное чудище привезено сюда, чтобы убивать, и сегодня ему велено убить меня. Это его рев мы слышали с Севро, когда ездили на переговоры с братством Дианы, и вот оно здесь собственной персоной.
Поднявшись на ноги, замираю от неожиданности. Медведь снова испускает утробный рев и бросается на меня.
Ухожу перекатом и бегу изо всех сил. Так быстро мне не приходилось бегать ни разу в жизни. Я почти лечу, но медведь все равно быстрее, хоть и неуклюж. Под гигантскими мохнатыми лапами дрожит земля, напор мощной туши заставляет содрогаться стволы деревьев.
Медведь почти догоняет меня. Метнувшись в сторону, продираюсь сквозь кустарник, выскакиваю на полянку и чувствую, что земля начинает проваливаться под ногами. Делаю скачок, минуя опасное место, и жду, обернувшись к чудовищу. Выскочив из зарослей, оно кидается на меня… и с ревом проваливается в ловчую яму, утыканную деревянными кольями.
Я прыгаю от радости, но ликование мое продолжается недолго — другая ловушка оказывается совсем рядом. Земля переворачивается перед глазами, вернее, переворачиваюсь я — и взлетаю ввысь, подвешенный за ногу на веревке. Болтаться вниз головой под кроной дерева приходится битый час. Звать на помощь опасно, Аполлон мог еще не улететь. В голове стучит, лицо зудит, налитое кровью, и, уже почти теряя сознание, я слышу знакомый ехидный голосок:
— Ну и ну! Думал хоть одну шкуру добыть, а тут сразу две!
Севро с усмешкой выслушивает рассказ о наших с Виргинией приключениях. В лагере, где она уже собралась рассылать разведчиков на мои поиски, славного Гоблина, известного всему северу, встречают с почтением. Бойцы Минервы смотрят на него с опаской, а Тактус с мертвяками приходят в восторг.
— Эге, да это мой дружок из конского брюха! — ухмыляется Тактус. — Ты что это прихрамываешь?
— Мамаша твоя меня заездила, — ядовито фыркает Севро.
— Да ты ей и до плеча не достанешь.
— А мне вовсе не плечи ее нужны.
Тактус с хохотом аплодирует и со сладострастной миной заключает малыша в объятия. Ну и чудики. Похоже, совместная ночевка в лошадиных трупах связывает какими-то особыми болезненными узами.
— Ты где был? — шепотом спрашивает Виргиния.
— Сейчас, погоди.
Севро теперь кривой на один глаз. Так вот о каком одноглазом лесном демоне предупреждал меня примас Аполлона.
— Странные вы человечки, упыри, — смеется Виргиния.
— Человечки? — хмурится Севро.
— Извини, я не хотела обидеть.
Он усмехается:
— Что делать, против правды не попрешь.
— У нас в Минерве вас принимали за настоящих упырей, а вы добрые. — Она гладит малыша по плечу. — Да и я на Мустанга совсем не похожа: ни хвоста, — обрывает она Тактуса, — ни седла, если ты это хотел спросить.
Судя по физиономии, он хотел.
— Но сама не прочь, — тихонько роняет Севро, поглядывая на меня.
Виргиния раздраженно крутит носом:
— Вообще, приятно иметь с вами дело, чувствуешь себя выше ростом.
— Вот это класс! — выдыхает Тактус, разворачивая окровавленную шкуру. — Шикарно! Паксу в самый раз придется.
Великан помешивает угли у большого костра. Прежде чем подойти к нему, Севро отводит меня в сторону и передает большой сверток из одеяла. Внутри оказывается мой тесак.
— Нашел в грязи и спрятал, — объясняет он, — а еще наточил. Хватит нам махать тупыми железками.
Я хлопаю его по плечу:
— Ты настоящий друг. Теперь не только по игре, но и по жизни после всего. Так и знай, понял?
— Понял, не дурак, — бурчит он, краснея и отворачиваясь.
Греясь у костра, узнаю, что подручные Севро — Ведьма, Брюзга, Клоун, Скелет и Крошка — сбежали вместе с ним в тот же день, когда я исчез.
— Кассий сказал, что тебя захватил Шакал, — рассказывает Севро, набивая рот нашим червивым хлебом. — Вкуснотища! — Ест он так, будто голодал неделю.
Потрескивают поленья, пламя костра отбрасывает оранжевые блики на наши лица. Милия, Тактус и Пакс слушают, пристроившись на стволе поваленного дерева. Закутанные до самых глаз в меха, мы похожи на диких зверей. Мы с Виргинией сидим в обнимку, прижавшись друг к другу. Рядом сушится медвежья шкура, испуская острый запах. Расплавленный жир с шипением капает в огонь. Теперь и наш великан не останется без зимней одежды.
Шакала Севро удалось найти. В подробности мой маленький друг не вдается, он этого терпеть не может, только притрагивается к пустой глазнице и произносит:
— За ним должок.
— Значит, ты его встречал? — спрашиваю.
— Видел только его нож, темно было… даже голоса не слышал. Пришлось прыгать с горы, высоко… — Понятно теперь, отчего хромота. — В горах нельзя было оставаться, всюду его люди.
— Их стало меньше, — замечает Ведьма, с благодушной улыбкой поглаживая скальпы на поясе. Виргиния передергивает плечами.