АльteRNatива
Шрифт:
После этого все замолчали и остаток пути мы шли в тишине.
Я чувствовал вину за то, что делаю: иду развлекаться на святое место бывшего храма Божьего, да ещё и пиво там пить. Не зная насколько подобное плохо, пока мы шли, я раз десять смотрел в сторону Бога. Хорошо, что выбранное мною направление совпадало сейчас с нашим путём, иначе бы пацаны точно заметили эту мою странность, и пришлось бы снова врать насчёт того, что я делаю упражнение для зрения.
Вскоре мы дошли до колокольни
Делюга юркнул внутрь башенки и через мгновенье появился перед нами с пятилитровой баклажкой пива.
– Вот, пацаны, – торжественно объявил он. – Приступим!
– А похрустеть есть чё? – спросил Толстый.
– Ха-ха, тебе лишь бы хрустеть, – сказал Чудо-тварь. – Хру-хру.
– Завали е…!
– Есть – что похрустеть, – сказал Самсон и вынул из рюкзака три пачки сухариков.
– Ништяк! Где взял? – обрадовался Рукомойников.
– Ангелина угостила.
Я вновь ощутил укол ревности.
– Пацаны, а у меня ещё сиги есть, – подал голос Красный.
Курить никто из нас ещё не пробовал. Воцарилось смущённое молчание.
– Ну а чё, можно и покурить, – заявил Чехов.
– А как же тренировки, боевая подготовка? – сказал Толстый.
– А что подготовка? Маратыч курит? Курит. И хочешь сказать, что военные не курят? Да почти все!
Чудо-тварь явно намеревался развивать тему дальше, но я вдруг, сам не зная зачем, подошёл к Красному, взял у него пачку и достал сигарету.
– Спички?
Прокопенко вытащил зажигалку и дал мне прикурить. Все смотрели на меня как на первопроходца, вышедшего на тонкий лёд. Я затянулся, набрав полный рот дыма, и тут же истошно закашлялся. Чудо-тварь заржал и тоже взял сигарету.
В ту ночь все, кроме Самсона, выкурили по своей первой сигарете.
– Пацаны, я не буду курить, – спокойно сказал он.
– А чё ты?
– Да ничего, не хочу и всё, – отрезал Штерн.
Он достал из рюкзака пластмассовые стаканы.
– Только три есть, поэтому по очереди будем пить.
Делюга свинтил крышку с пивной баклажки, послышалось шипение, из горлышка пошла пена. Астахов быстро завинтил крышку обратно, но не до конца, а так, чтобы постепенно выходил газ. В отличие от курения, пиво мы уже пробовали, поэтому каждый из нас знал как его открывать, чтобы не проливалось и как наливать в стаканы, чтобы не было пены.
Надо наклонить стакан так, чтобы он был почти в горизонтальном положении и медленно наполнять его пивом, как будто ручеёк течёт. Ни брызг, ни бульканья, ни пены. Делюга справлялся с задачей лучше всех.
– Ты где сигареты взял? – спросил Толстый у Красного, когда все выпили по первому стакану.
– Да у деда из блока вытащил перед отъездом.
– А что только сейчас показал?
Красный задумался.
– Да не знаю, как-то не представлялось случая. Я как в сумке их спрятал, так и не думал про них. А сейчас как пошли, вспомнил, да и взял с собой.
– Понятно, ну дай мне ещё одну, – попросил Толстый.
Кроме него вторую сигарету больше никто курить не стал.
Мы выпили ещё по стакану пива, и я почувствовал, как в голове растекается приятная нега. Сидя по-турецки на битом кирпиче, мы обсуждали перспективы на будущее. Каждый из нас собирался идти в военное училище, к чему нас готовил наш наставник, Антон Маратович.
Обстановка складывалась душевная, в состоянии опьянения все проблемы минувшего дня казались не существенными. Я больше не обижался и даже уже не помнил, на что злился несколько часов назад. Я думал об Ангелине, но сейчас мои мысли были более прозаическими и все любовные планы на светлое будущее ограничивались одной лишь темой е… Я даже перестал ревновать её к Самсону. В конце концов, в этом есть даже какая-то прелесть – присунуть девушке своего друга. А потом я расскажу ему об этом и скажу, что сделал это ради него, потому что такая шлюха как Ангелина Шубина не достойна быть невестой такого как Самсон Штерн.
Я ощутил эрекцию и, слушая вполуха болтовню пацанов о военном училище, украдкой покосился в сторону Бога. Я вложил в свой взгляд всю глубину раскаянья и извинялся за то, что сейчас думал и то, что делал. Я знаю: Господь меня прощает, но в то же время, я должен показать Ему, что готов понести наказание в любое время.
Решив, что одного раза мало, я посмотрел ещё дважды в сторону Бога, и услышал голос Чудо-твари:
– Ты куда это смотришь постоянно, Смык?
Вот блин! Опьянел и забыл об осторожности! Теперь придётся снова врать!
– Я же говорил уже в прошлом году, – уклончиво ответил я.
– Что ты говорил? Не помню? – не унимался Чехов.
– Я помню, – сказал Красный. – Что для зрения упражнение делает.
– И что, в темноте его тоже надо делать? – сощурился Чехов.
Я хотел было уже объяснить, что в темноте то как раз и лучше всего делать, потому что глазная мышца больше напрягается, но тут Делюга сказал, что пиво кончилось и делать в общем больше нечего, а так, в общем, спать охота, и не пойти ли нам уже по койкам? Самсон поддержал его и Чудо-тварь, начав спорить о том, что он спать не хочет, сам же и избавил меня от созданного им неприятного разговора.
К слову сказать, Коля Чехов вообще был довольно паскудный уродец, всегда искал о чём бы поспорить, с кем бы обострить, кому бы своё говняное мнение навязать. Мудак, в общем, и даже сейчас будучи пьяным и добрым, я был согласен с этими своими выводами: Чудо-тварь на самом деле не Чудо-творение Божье, а тварь из тех, что отравляют жизнь нормальным людям. Это точно он убил пацана из старших классов, я теперь был в этом уверен. Мудаковатый Коля Чехов Чудо-тварь, мразь ты паршивая, думал я, слушая как он спорит с Самсоном и Делюгой о том, что не хочет возвращаться в корпус.