Алые паруса бабушки Ассоль
Шрифт:
– Конкретно сейчас мне нужен адвокат, – вклинился в его нотацию Кортик. – Милиция уже приехала.
Мы поступили, как нам велел адвокат – никому не открывали дверь, пока он не подъехал.
Сидели у окна и наблюдали, как отец Кортика с трудом пробрался сквозь ряды машин и оцепление, безошибочно нашел в толпе главного и отвел его в сторону поговорить. В результате недолгих переговоров адвокат с милицейским чином пошли в дом немца.
В это время в дверь настойчиво позвонили, я выехал в прихожую и посмотрел на крошечный монитор в углу. На пороге стоял Павел Игнатьич. Я задумался.
– Звонят! – крикнул Кортик.
С приездом отца он стал говорить резко и слишком громко.
Я подкатил к столовой и сказал матушке:
– Это шофер.
Она медленно покачала головой из стороны в сторону – никому так никому. Я остался в столовой, шофер продолжал через каждые десять секунд нажимать кнопку звонка, а Кортик повторял «Звонят!», и через несколько минут такой развлекаловки матушка расплакалась. Но тут из дома немца вынесли носилки, и мы отвлеклись, собравшись у окна.
Павел Игнатьич тоже ушел от нашей двери и вышел за калитку. Тело на носилках было целиком накрыто, моя матушка, разглядев это, тут же перестала плакать, обхватила Кортика и крепко прижала его к себе.
– Да ладно тебе! – громко сказал он. – Может, я никого и не убил! Там было плохо видно!
Шоферу зачем-то показали тело, приоткрыв простыню. Адвокат в это время посмотрел на наше окно, потом – отодвинув манжету пиджака – на часы, пожал руку милицейскому чину и пошел к дому.
Матушка с Кортиком вышли в прихожую его встречать, а я видел в окне, как шофер пытается пройти в дом немца. Его не пустили. Он постоял на дороге, вспомнил, вероятно, что мы ему тоже не открыли дверь, и вернулся к машине.
Адвокат прошел в столовую, вымыл руки, сел за стол, осмотрел нас по очереди и приказал:
– Отвечайте на мои вопросы коротко. Икар, тебя видели слезающим с дерева после предполагаемого выстрела по окну соседа напротив. Это был ты?
– Да, я сразу…
– Атила! – повысил голос адвокат, чтобы сын замолчал. – Где оружие, которое я тебе показывал?
– Вот оно. – Кортик подошел к столу и положил браунинг перед отцом.
– Атила, я тебя спрашиваю! – Адвокат никак не отреагировал на поступок сына и даже не взглянул на оружие.
Матушка охнула и схватилась за щеки ладонями. Я подъехал к столу поближе. Рассмотрел браунинг, потом сказал адвокату:
– Кортик нашел мой тайник в бильярдной. И взял браунинг.
– Ты хранил это в бильярдной? Где именно?
– Позади засушенных цветов. В нише, где раньше был сейф. Я отодвинул керамическую подставку с цветами и сушеными рыбами и поставил к стене коробку с браунингом. Было совсем незаметно.
– Я сразу нашел! – доложил Кортик.
– Прекрасно, – адвокат вдохом-выдохом выровнял дыхание и предложил всем сесть.
Матушка упала на диван, Кортик сел напротив отца за стол.
– Теперь скажите, каким образом оружие Павла Игнатьевича оказалось у вас? – спросил адвокат, указывая пальцем на браунинг и не сводя глаз с моего лица.
– Я не положил его в багажник. Я сказал шоферу, что положу, а сам не положил. Принес Атиле, – усевшись, Кортик стал говорить спокойнее.
– Почему? – спросил адвокат.
– Потому что ты обещал ему этот браунинг. Если бы ты его не нашел, я бы еще понял, а то – привез, дал подержать и – до свидания, да? Это несправедливо.
Тут моя матушка истерично вскрикнула:
– Тиль, зачем тебе пистолет?
– Это револьвер, – поправил я, посмотрел на адвоката и поинтересовался: – Вы не заметили пропажи оружия?
– Оно не мое, это оружие шофера. Поэтому я ничего не заметил. Вероятно, получилась путаница. Когда мы в тот день уезжали, Павел Игнатьевич спросил, где браунинг. Я сказал, чтобы он его забрал у тебя – мы же обо всем договорились, так ведь?
Не дождавшись ответа, адвокат пожал плечами и объяснил:
– Когда он пришел в машину, я ничего не спросил, решив, что браунинг у него.
– Это не тот браунинг, которым застрелили Маяковского, так ведь? – спросил я.
– Когда?.. – в ужасе вскочила матушка. – Кто?!
– Не тот, – опустил глаза адвокат. – Он из той же серии, а номер Павел Игнатьевич выгравировал. Номер у браунинга был на другом месте, он его запаял.
– И зачем бы ему это делать? – с издевкой поинтересовался я.
– Это мы у него попозже спросим. Давайте закончим с выстрелом. – Он посмотрел долгим взглядом на сына: – Ты стрелял по окну соседа напротив?
Кортик не отвечал, уставившись на отца.
– Икар! – позвал адвокат.
Кортик молчал.
– Я не верю, он не мог никого убить, это невозможно, – запричитала матушка, подсаживаясь к столу. – Он же пули плавил из ложек, это так по-детски, несерьезно!
Тут и Кортик заговорил:
– Ты подсунул Атиле другой браунинг, да? Взял у шофера из его домашней коллекции? Почему?
– Это вопросы этического плана, а мы сейчас говорим об уголовном преступлении. Давай мои нравственные изъяны обсудим попозже. ТЫ – стрелял?
– Ну, стрелял.
– А без «ну»?
– Я стрелял.
– Ты попал?
– Раз вынесли тело на носилках, значит – попал, – без раздумий ответил Кортик.
– Не забавляйся с логикой, в юриспруденции не все, что логично, точно. Ты никого не видел рядом с домом?
– Никого. – Кортик пожал плечами. – А что, еще кто-то хотел убить вампира? Атила говорил, что за последние годы в поселке пропало много домашних животных.
– Не отвлекайся. Расскажи, как все было.
– Я выстрелил, он упал.