Алые паруса бабушки Ассоль
Шрифт:
– При чем здесь мой дядя? – возмущенно спросила матушка.
– Какого ювелира? – растерялся Кортик.
Я жадно наблюдал за шофером. И не я один. Адвокат опомнился от первого шока и смотрел на Павла Игнатьевича с брезгливым интересом.
– Ну вот что, аллергики-уроды, – подвел итог шофер. – Условия мои такие. Если мне что пришьют, адвокат будет меня защищать. Меня, а не тебя! – Он ткнул пальцем в Кортика. – Ему все равно по сыну нельзя будет работать. А меня ты вытащишь! – Теперь палец уставился в адвоката. – Как миленький ототрешь от всего, что выплывет,
– Успокойтесь, Павел Игнатьевич, – строго, но с участием приказал адвокат. – Что вы так нервничаете, ведь нам еще неизвестна причина смерти. Зря вы так поторопились с выводами, зря. Наговорили лишнего. Так во что мы вляпались? Если я не ошибаюсь, камеры эти вы не под расписку брали. Вы ведь давно не работаете в госбезопасности. По знакомству, так ведь? По дружбе. Вы же не хотите своего знакомого под должностное преступление подвести. Вас ведь тоже по статье уволили – за превышение должностных полномочий, если не ошибаюсь.
Шофер осмотрелся и опустил ногу.
– Атила, верни ему камеры, которые Иммануил Саввич нашел в моем доме, – обратился ко мне адвокат.
Я достал из коляски матерчатую сумку, стянутую веревкой. Долго ковырялся, развязывая. Нащупал цилиндры и протянул адвокату.
Отец Кортика не двинулся с места. Шофер, выждав длинную паузу, встал и забрал камеры у меня из ладони. Рука у него была ледяная, а по виску стекал пот.
– Ну что ж, друзья мои, – обратился ко всем адвокат. – Ночь у нас длинная, будем здесь ее коротать и ждать звонка. Мне обещали позвонить, как только будет установлена причина смерти господина Коха. Вот узнаем ее, тогда и будем думать дальше. Энгель Кох – это имя соседа напротив, – разъяснил он. – До выяснения причины его смерти тебе нельзя никуда выходить из дома, – адвокат кивнул сыну, – я договорился под мою ответственность. И вам, уважаемый, тоже придется остаться. – Теперь он повернулся к шоферу. – Если наше присутствие вас раздражает, можете подремать в машине.
– Я б чаю выпил, – почти заискивающе попросил шофер. – Чаю хоть дадите? Поем и уйду в машину.
Матушка встала и пошла к плите.
Она выставила столько еды, что мне в голову пришла мысль о поминках. Я мог бы подумать о свадьбе – дядя Моня последние годы тешил себя и родню дорогими свадебными застольями, но подумал именно о поминках, потому что застолья дяди Мони устраивались в ресторанах, а тут было грустно и по-домашнему.
К тому же неожиданно все жадно накинулись на еду, словно после длительной похоронной прогулки.
Чай матушка разлила в чашки на подносе, потом перед каждым поставила чашку. Я удивился – раньше она ограничивалась водружением на стол двух чайников.
– Вы ведь с медом любите? – уточнила она у шофера. – Вот, я уже размешала.
Он смущенно кивнул, пряча взгляд.
Матушка с нами не села, а пошла приготовить термос. Наткнувшись на удивленный взгляд адвоката, объяснила:
– Отнесу
– Это охранники, их попросили подежурить у дома Коха.
– Ах, эти… Тогда еще пирожков. – Она вернулась за пирожками.
От еды всех разморило. Разговаривать не хотелось, но Кортик, отсев от стола подальше, спросил отца:
– Пап, я сделал глупость?
Адвокат удивленно посмотрел на него, вероятно, из-за неуместного слова «глупость».
– Я еще не знаю, что именно ты сделал. Я был в той комнате на втором этаже. А ты там не был. Давай дождемся результатов вскрытия. Как твои поиски сокровищ? – вдруг спросил он, взглянув почему-то на меня.
– Безнадега, – вздохнул Кортик.
– Надо же – серебряная пуля, – хмыкнул адвокат, повертев головой. – Не всякий додумается. В моей практике таких ходов еще никто не делал. Ты либо очень умный парень, либо… – он опять посмотрел на меня, – либо поддающийся любому постороннему влиянию романтик.
– Да ладно, – отмахнулся Кортик. – Все знают, что вампира ничем другим не убьешь.
– Икар, – строго сказал адвокат, – Кох не вампир. Он был таксидермистом.
– Чего?.. – спросили мы с Кортиком хором.
Тяжко вздохнув – вероятно, из-за нашей тупости, – адвокат разъяснил, что таксидермисты делают из животных чучела.
– То есть наш Улисс… – заговорил Кортик, потом сглотнул волнение и замолчал.
– Да, жалко пса, – зевнул адвокат.
Через полчаса шофер собрался уходить, потом вдруг вернулся в столовую и прилег на диване. Адвокат поднялся в комнату Кортика, чтобы побыть с сыном, но тот быстро спустился вниз. Увидел уснувшего шофера.
– Отец тоже отрубился, – сказал он с удивлением.
– Вот и прекрасно, – зевнула матушка. – Сон – лучшее лекарство.
Я к ней внимательно присмотрелся.
– Не ты, случайно, дала нам всем это лекарство?
– Легкое растительное успокоительное еще никому не помешало, особенно в трудные минуты жизни, – уверенно заявила матушка. – Сколько дров люди наломали только из-за того, что хотели все решить немедля. А не после сна.
– Мы что, все сейчас свалимся? – ужаснулся Кортик, видя, как матушка, едва справляясь с дремотой, идет в свою комнату, прихватив из кресла плед.
– Детям я такое не даю, а вот взрослым не мешает отдохнуть перед трудным днем. А вы, мальчики, поговорите, посекретничайте. Может, не скоро еще вам придется наедине…
– Ты что, и себя успокоила? – удивился я.
– У меня сердце разрывается, не дай бог – реветь начну. Тогда не остановиться. Утром. Все – утром…
С полчаса мы еще не верили, что все так просто. Потом обошли комнаты, в которых беспробудно спали взрослые. Кортик, правда, чуть все не испортил – он так низко склонился над спящим отцом, вероятно, подозревая того в притворстве, что адвокат начал чихать. Но все обошлось. Он чихнул раз пять, даже сел во время этого, но потом опять улегся.