Алые погоны (повесть в 3 частях)
Шрифт:
— Даже танцевать? Серьезные пробелы, — не выдерживает и улыбается Артем. — Так из тебя действительно не выйдет офицер.
— Смейтесь! Вам что! — трагически произносит Федя, и голос его звенит.
— Да я и не думаю смеяться, — хлопает его по плечу Артем, — ты видел на Доске почета портрет Володи Ковалева? А когда Володя только поступил в Суворовское, он был слабее всех в роте.
— Ты правду? — недоверчиво спрашивает Федя, но в его голосе слышится надежда.
— Специально для тебя выдумал, — оскорбленно говорит Каменюка, — воспитываю! Педагогика для детей младшего возраста. Ты что же, не читал, каким в детстве Суворов был? А потом закалился.
— А я… тоже смогу?
— Ясно! Если только по-настоящему захочешь. Я же тебе рассказывал, как надо волю воспитывать, закаляться. И потом: по карнизу ты добрался, а Скрипкин струсил. Ну иди, умойся и айда со мной в город! Увольнительная у тебя есть?
— Я не просил. У меня знакомых нет.
По коридору идет майор Боканов.
— Товарищ майор, — вытягивается перед ним Каменюка, — разрешите взять с собой в город суворовца Федора Атамеева?
— Что ж, можно. Только боюсь, хлопот не оберетесь. — Боканов косится на опухшее от слез лицо Феди. — Он, кажется, любитель всплакнуть?
— Нет, что вы, товарищ майор, это ему соринка в глаз попала, а так он, можно сказать, железный человек.
— Хорошо, берите, — разрешает Боканов, — только проследите, чтобы железный человек не простудился.
— Мигом одеться! — приказывает Артем Феде. — Я жду у выхода.
— Разрешите идти, товарищ майор?
— Увольнительную возьмите у дежурного по роте, — говорит Боканов Феде.
Атамеев стремглав мчится в свою роту.
— Алексей Николаевич у себя? — спрашивает офицер у Артема.
— Так точно.
— Пойду проведаю.
«Вот это я понимаю — неразлучные друзья!» — думает Каменюка.
Когда Павлик Авилкин и Скрипкин пришли к Родиным, Митя и Артем уже взобрались на крышу сарая и прилаживали там желоб.
Внизу у порога дома рядом с Федей Атамеевым стояла, держа в руке яблоко, младшая сестра Мити — девятилетняя кудрявая Люда.
Авилкин покосился на балкон: Аллы, как видно, не было дома. «Вот не везет!» — мрачно подумал он и тоже полез на крышу, а за ним проворно взобрался по лестнице Скрипкин.
— Привэт! — небрежно бросил Авилкин, произнося «е», как «э».
Делать на крыше уже было нечего, работу заканчивали. Скоро Митя и Артем спустились вниз. Вот в этот-то момент Авилкина и осенила идея. Он, словно бы нечаянно, отбросил от крыши лестницу, прыгнул на землю и, подняв лицо вверх, весело предложил оторопевшему Скрипкину:
— Давай, Алеша! Прыгай!
Алеша нерешительно переминался на верхушке сарая.
На него во все глаза глядела эта противная девчонка. «Уставилась! — неприязненно подумал он. — А волос сколько, на три драки хватит!»
— Он спрыгнет? — спросила Люда и деловито откусила от яблока большой кусок.
— Спрыгнет! — заверил Авилкин. — Он еще и не так может!
Алеша сжал плотно губы и… прыгнул. Он сильно ударился ногами о землю, но сделал вид, что все в порядке, даже не захромал.
— Какой ловкий! — восхищенно воскликнула Люда. — Хочешь яблоко? — Она протянула надкушенное яблоко.
— Давай! — охотно согласился Скрипкин, победоносно поглядев на Федю.
— Ты, наверно, самый сильный в классе? — спросила девочка.
Искушение было велико, но Скрипкин мужественно преодолел его.
— Н-не-ет, — сказал он, — у нас самый сильный Самарцев.
…Митя озабоченно допытывался у Артема и Павлика:
— Так когда же мы закончим?
— Проволоку нужного диаметра не достану, — досадует Артем. — Алексей Николаевич обещал помочь.
— Я достал, — говорит друзьям Митя и нетерпеливо увлекает их в свою комнату.
Они втроем уже несколько месяцев мастерили модель глиссера, управляемого по радио. Артем и Авилкин страстно увлекались техникой и все свободное время или проводили в гараже, ремонтируя мотоцикл капитана Беседы, или пропадали у Родиных. На прошедшей недавно технической конференции учащихся города Авилкин прочел реферат «Энергетика и ее будущее», а Каменюка — «Применение токов высокой частоты в промышленности».
…Люда привела Федю и Алешу Скрипкина в столовую. На длинном столе, покрытом светло-зеленой скатертью, лежала открытая коробка шоколадных конфет.
— Берите, берите, — предлагает девочка и пододвигает коробку, — мама позволила.
Скрипкин принимает предложение как должное и заслуженное, а Федя говорит:
— Спасибо, не хочу.
Авилкин из соседней комнаты вызвал Скрипкина.
— Конфет не хочешь? — поражается Люда. — Странный какой! Ты совсем конфет не ешь?
— Ем! — подавленный своей самоотверженностью, признается Федя и проглатывает обильно подступившую слюну.
— Так чего же ты?
— Я… Только ты ему не говори… — Он кивает в сторону соседней комнаты, имея в виду Скрипкина, — волю воспитываю…
— А как это? — пододвинувшись, шепотом спрашивает девочка, и ее глаза расширяются.
— Что хочется — того не делать, а чего, примерно, не хочется, хотя и трудно, — а делать!
Слово «примерно» Федя ввернул умышленно: в нем было что-то веское.