Амальгама миров
Шрифт:
– Не потеряется, - довольно беспечно отозвался Овид, хватая воздух раскрытым ртом.
– Надо быстрее выбираться к Коллектору. Здесь сейчас такое начнется!
И действительно, пока мы пробирались закоулками к окраине, где находился затерянный в непроходимом бурьяне пустыря домик, служивший переходом, нам не единожды приходилось менять направление, избегая встречи с многочисленными патрулями. Хотя раций в Миксте не было, каким-то образом необходимая информация все же быстро передавалась.
Часа через три, почти в сумерках, мы добрались до нужного места, и первым, кого обнаружили у заветной двери, оказался Хома.
Выглядел он довольно экзотично - в сиденье, вонзившись почти до половины лезвия, торчала тяпка, а одна из ножек едва держалась, от чего Хома хромал, как побитая собака, но вид у него был довольный и бодрый.
– А этому, лысому, я так навернул, - победоносно сообщил он вместо приветствия, - долго меня помнить будет.
У Коллектора стояла все та же прекрасная солнечная погода.
Пока новый караульный, похожий на нашего спутника настолько, что их легко можно было спутать, если бы не разница в цвете костюмов - он носил темно-красный камзол и коричневые ботфорты - о чем-то советовался с Овидом, отведя его в сторону, я проверил целость завернутых в замшу осколков зеркала.
Прыжок со второго этажа не пошел на пользу моим сокровищам. Вместо двух мы стали обладателями пяти осколков, но гораздо меньших размеров.
Услышав мой полный отчаянья стон, Овид прервал разговор и подошел ко мне.
– В чем дело, Мастер?
– А что не видно?
– я протянул ему умножившиеся осколки.
– Что же теперь будет?
– А ничего, - Овид сдвинул широкую шляпу на затылок.
– Ровным счетом ничего.
– Как ничего!
– ужаснулся я.
– Так все кончено?
– Еще толком и не начиналось, - Овида, казалось, забавляла моя растерянность.
– Да если вы даже истолчете эти осколки в порошок, ничего не случится. Дело не в количестве. Просто мы должны найти _в_с_е_ осколки, а сколько их будет, десять или две тысячи, значения не имеет.
Не успел я толком переварить полученную информацию, как Овид, легонько подталкивая, повел меня к двери Коллектора.
– Что, уже пора?
– слабо сопротивлялся я.
– Разве нельзя здесь хотя бы немного передохнуть.
– Знаю я эти ваши миры. Сейчас опять начнется.
– Времени нет, - извиняюще улыбнулся Овид.
– Вы не смотрите, что сейчас у Коллектора солнце. Вчера, например, весь день шел дождь. Это говорит о том, что происходят, возможно, необратимые изменения. Надо торопиться. Видите, даже Хома все понимает, а ему досталось больше вашего.
Табурет мы, как могли, привели в порядок. Выдернули хозяйскую тяпку и подколотили пазы, но Хома все равно хромал.
– И думать нечего, чтобы отдыхать, - сварливо отозвался Хома. Вперед, и с песнями.
– С маршами, - ворчал я, подходя к ненавистной двери.
– С танцами и плясками. Что тут у вас, Второй Реальный?
Но об этом я мог бы уже и не спрашивать - этот мир выбрал я сам.
Во Второй Реальный мы вошли через абсолютно пустую комнатку без окон, освещенную плафоном искусственного света.
Особенно оглядываться Овид здесь не дал, а сразу же подошел к двери и, толкнув, отворил ее в длинный, похоже учрежденский, коридор.
То, что это учреждение, подтвердилось почти сразу.
Навстречу и обгоняя нас, по коридору сновали вполне цивильно одетые сотрудники с папками и бумагами, некоторые, впрочем, без папок и документов, зато с чайными чашками в руках, как будто здесь шло нескончаемое чаепитие. Все это очень напоминало обычную российскую контору, и я приободрился. Но, как оказалось, зря.
Через минуту на нас стали обращать внимание. И это еще слабо сказано. На нас просто уставились десятки глаз.
Некоторые из бежавших по срочным делам, позабыв, что дела срочные, остановились посреди коридора, некоторые из дверей кабинетов отворились, из них выглядывали покинувшие свои рабочие места люди. Только в этот момент до меня дошло, что выглядим мы для этого мира довольно странно.
Овид, как Чайльд Гарольд, плотнее запахнул плащ и, скрестив руки на груди, прислонился к стене. Рядом, боясь шелохнуться, застыл Хома. Я затравленно оглядывался по сторонам.
Наконец, поняв, что умение держать паузу не всегда приносит актеру успех, я решился на робкий вопрос.
– Что произошло, господа?
– Ой, уморил, - тут же отозвалась из рядов зрителей миниатюрная блондинка с кофейником в руке.
– _Г_о_с_п_о_д_а_! Вы слышали, товарищи?
– У нас, наверное, репетиция драмкружка, - предположил бойкий и очень полный молодой человек. Его галстук был завязан на узел в кулак величиной, а коротковатый синий пиджак не сходился на животе и, как пелерина, болтался где-то сзади.
– Ведь вы актеры, товарищи?
– А что же тогда Миркин объявление о репетиции не повесил, - снова заговорила блондинка.
– Я сама в драмкружке занимаюсь, а этих товарищей не знаю. Почему Миркин объявление не повесил?
– обратилась она ко мне.
– Он не успел, - посочувствовал я блондинке.
– Вот и послал нас всех предупредить.
– А когда начинается репетиция, в три или в четыре?
– Кажется, в четыре.
– Кажется. Нашел кого послать, чтобы предупредить. Хорош гусь этот Миркин, у меня на четыре междугородний разговор заказан.