Америка глазами заблудшего туриста
Шрифт:
Когда-то в Киеве я делал попытку сдать такой экзамен. Пройдя первый этап в конкурсе, объявленном Фондом Сороса, был приглашён на экзамен по языку. Тестирование проводили американцы. Перед тем, как впустить нас в аудиторию, они тщательно идентифицировали каждого участника и прономеровали нас, как заключенных. Чтобы кто другой, вместо зарегистрированного участника, не применил свои знания. Каждому выдали карточку с персональным номером и включили на всю огромную аудиторию магнитофон с паршивой записью. А мы должны были прослушивать звучащие вопросы и диалоги, да поспевать указывать в карточке правильные ответы. Я их живых, едва понимаю, когда они носом говорят, а уж магнитофонная запись, звучащая в большой аудитории, это вообще — какая-то звуковая шифровка. Одним словом, я не набрал достаточно баллов и конкурс этот не прошёл.
Теперь, слушая о супер задачах Ивана-гинеколога, я, сочувствуя ему, представлял, как он будет расшифровывать диалоги на нью-йоркском языке. Вероятно, для приближения к реальному, диалоги будут озвучены представителем чёрного большинства.
Общались мы с Иваном, применяя русский и английский языки. Ему нравилось пользоваться своим славянским английским. Этот парень был положительным недоразумением в Нью-Йорке.
С болгарским гинекологом Иваном и Израильским бригадиром Рубиком работалось хорошо. Районы Нью-Йорка бригадир выбирал достойные внимания. Время шло легко, работа гармонично сочеталась с разговорами. Работали в пространстве вокруг Центрального парка. По меркам жильцов этих районов, мы губили своё время за смехотворно унизительную плату. Но мы делали это.
После обеденного перерыва, бригадир загрузил двоих наших агентов хорошей порцией листовок и высадил их в новом районе. Поставил перед ними задачу на остаток рабочего дня и оставил там, а нас с Иваном повёз в другое место.
С бригадиром у нас сложились приятельские отношения. Он сам постоянно проявлял инициативу поговорить о чем-нибудь кроме коврового дела. При всяком удобном случае, он расспрашивал меня о Советском Союзе (так он это называл).
Бригадир взял направление на север. Мы уже заехали в верхний Манхэттен, а он и не намеревался делать остановку. Как только он выбрался из заполненных транспортом улиц на просторную дорогу — с облегчением объявил нам, что направляется в New Jersey. По дороге, мы рассказывали потенциальному гинекологу о том, как в разных местах подвергались экзамену TOEFL. Договорились до того, что нам с Иваном и в будущем следует продолжать профессиональное сотрудничество.
Тем временем, через G.Washington мост мы переехали на территорию другого штата: Нью-Джерси.
(Движение по мосту Джорджа Вашингтона было открыто в 1931 году. Мост соединил два района — Манхэттен и Нью-Джерси. Высота его конструкции составляет 183 м., а длина пролета — 1065 м. Строительство его обошлось в 59 млн. долларов. Мост Джорджа Вашингтона был спроектирован инженером Отмаром Амманном и архитектором Кассом Джилбертом. С первого дня и по сегодняшний мост Джорджа Вашингтона является самым загруженным мостом на планете. В 1962 г. к основному пролету был добавлен нижний ярус, что позволило увеличить пропускную способность моста.) Поплутав немного в районе Bergen, мы отыскали нужное нам место. Это была цветущая, ухоженная жилая коммуна с дорогими домами. При въезде на территорию, дежурный вахтёр, прежде чем приподнять шлагбаум, поинтересовался целью нашего визита. Бригадир доложил, что мы доставили из чистки ковёр. Вахтёр хотел знать номер дома и имя клиента. Рубик заглянул в квитанцию, назвал адрес и неуверенно выговорил какое-то восточное имя. Охранник неудовлетворенно сморщился. Тогда бригадир протянул ему квитанцию. Тот взглянул, согласно кивнул, но на этом не успокоился. Просил подождать минутку. Связался с кем-то по телефону, уточнил: ожидают ли доставку ковра от такой-то компании, и лишь после этого пропустил нас на территорию.
Откровенное нежелание пропускать сюда посторонних, неизвестных субъектов, было вполне понятно. Охранять действительно было что. Сравнивая эту коммуну с советским соц-быт-культом без освещения в подъездах, и со многими жилыми кварталами Бруклина, я понимал людей, обустроивших себе жилищный рай на отгороженной территории.
Где-то в этом районе находилось местечко Tenafly. (Correspondence Address: Al Di Meola. P.O. Box 68 Tenafly, NJ, 07670.).
Когда подъехали к дому заказчика у входа, нас уже ожидала китайская бабушка. После обмена приветствиями, мы вытащили из автобуса огромный тяжёлый ковёр и внесли его в дом. Комфортно прохладный воздух, тишина и тонкий запах восточных благовоний располагали к тому, чтобы бросить тяжёлый ковёр и упасть на симпатичный кожаный диван обломовских размеров. Но бабуля пожелала, чтобы эта половая радость была устелена на прежнее место. В комнате было достаточно добротной и увесистой мебели… подобно понравившемуся мне дивану. И всё это усложняло нашу задачу. Нам троим, с тихим участием неамериканской бабушки, пришлось повозиться, пока ковёр был расстелен почти на всю площадь комнаты, и мебель расставлена на свои места. Закончив, мы припотели, и выходить из прохладной комнаты на солнце не очень-то хотелось. Бабуля тихим жестом пригласила нас на кухню, и, не спрашивая нас ни о чем, достала из холодильника сок, налила всем по бокалу. Мы, молча, приняли её мудрое приглашение как должное.
Пока мы угощались, она исчезла на минутку и вернулась с чайной купюрой, которую без слов вручила бригадиру.
После прохладного дома, наш накалившийся на солнце автобус показался передвижным адом. Медленно продвигаясь к выезду, рулевой приостанавливался у почтовых ящиков, размещенных у проезжей части напротив каждого дома, и вкладывал туда наши ковровые вести. Во время одной такой остановки, мужчина, подстригавший розы, заметил, как бригадир открывает очередной почтовый ящик. Он поинтересовался: кто мы есть и что ищем? В ответ, Рубик добродушно показал ему образец листовки и хотел, всё же, вложить его в ящик. Но реакция мужчины была отрицательной. Он категорически потребовал закрыть ящик и грубовато спросил: как мы, вообще, сюда попали? Рубик всё понял, на вопросы отвечать не стал, а просто тронул вперёд. Мужчина вышел на проезжую часть и понаблюдал, не продолжаем ли мы свое поганое дело. Шлагбаум, контролирующий выезд, был в открытом положении. Дежурный лишь взглянул на нас, и что-то отметил в своём вахтенном журнале.
Вероятно, каждый подумал себе, что на сегодня уже достаточно. В подтверждение этой мысли, Рубик заехал на стоянку перед торговым центром и припарковался у ресторана МакДональдс.
Стандартный ресторан этого предприятия общепита отличался от тех, которые я посещал в Бруклине и Нью-Йорке. Холодные напитки посетители наливали себе самостоятельно, предварительно заплатив за бумажный стакан определенного размера. Цена в соответствии с размером ёмкости. Эта вольность позволяла клиентам наполнять свой бумажный стакан неоднократно, и работники ресторана не препятствуют. Также доступно были выставлены и пакетики с майонезом, кетчупом и прочими соусами, а не выдавались работниками вместе с основным заказом.
Кроме этих организационных моментов в обслуживании, и сами люди заметно отличались от бруклинской публики. Здесь мне больше нравилось. Это было моё первое посещение штата Нью Джерси. Ранее я уже слышал, что Бруклин и Нью-Йорк — не типичная Америка, во всяком случае, не лучшая её часть.
Возвращались в Бруклин через тот же Вильямсбургский мост. На теннисных кортах в East River Park продолжали играть в теннис. Только игроков стало больше, чем было утром. Я же, с утра до вечера занят этой чушью. Работа называется. Уже который раз я наблюдаю с этого моста за резвящимися на кортах, и ещё ни разу не побывал там. Но за это, обещали в понедельник выдать зарплату за отработанную неделю. Бывалые советовали мне прихватить с собой какой-нибудь документ.
Ребята, с которыми я теперь делил жильё, подрабатывали на случайных, временных работах. Занимались они этим уже около года, и на их телефон каждый вечер кто-нибудь звонил с предложением подрядиться на какую-нибудь подёнщину. Иногда, кто-то из них подписывался или предлагал это счастье кому-нибудь из своих товарищей по туризму. Языком английским, мои соседи обременены не были, но в условиях Бруклина успешно обходились и без такового. У них уже было достаточно русскоязычных знакомых и работодателей, чтобы не страдать от этого недостатка.
Саша — староста квартиры, успел, представившись евреем, получить временные документы, и пребывал на этот момент в стране, как визитер, официально запросивший и ожидавший предоставления ему политического убежища. Выданные ему, временные документы позволяли легально находиться в стране и работать. Не более. Возвращаться домой в Ростов-Дон он не собирался.
Двое других туристов были близки к тому, чтобы возвратиться в Москву. Друзья сообщали им из Москвы о больших и быстрых деньгах, которые можно зарабатывать в столице.