Амфитрион
Шрифт:
Страттари опять стоял на носу лодки незыблемым силуэтом, будто высеченный из торжественного камня. Они возвращались в обычный мир, и туман, клубившийся вокруг, расступался крыльями титанической рассветной птицы. Лодка шла прямо на восход.
– Все пастбища и долины, все холмы и леса, все воды, все течения и снега – все покрывает неслышная и неспешная пелена грусти, – сказал Страттари как будто в воздух. – Ей подвластно все, этой бесконечной тоске. Она простирается от одного дома к другому, как бельевая веревка, сопровождает корабли, вступающие в последнюю битву, как прирученная волна; горячим ключом бьет из земли, медовыми простынями застилает утро. Всюду, всюду она – в утренней дымке на зеленых водах венецианских каналов, в вечернем шелесте изумрудных тосканских трав, под благословенным куполом гордого Duomo, в освященных временем
Страттари замолчал. Молчал и Митя. Он хотел бы многое возразить на этот безрадостный монолог, но подходящее время еще не пришло.
А потом, где-то между сном и открытыми глазами, воспоминания о том, чего не было, кончились, Митя проснулся, съел самолетной еды со вкусом уныния, и несший его аэрокорабль приземлился в Хитроу. Митя в очередной раз прошел контроль (всё без приключений, хоть у него и была с собой на всякий случай папка со старой фотографией, с новой личностью, с кучей каких-то странных документов и с тонким стальным грифом Je m’'etonne / Geneve, которую ему привез сразу после вечера на отмели Масок веселый смуглый курьер, представившийся странным именем Марко) и вышел в зал прилетов, где его встречал человек с табличкой Ni~na. И, хотя в самой по себе встрече в аэропорту ничего особенно удивительного нет, Митя все-таки вначале не поверил своим глазам. Во-первых, человек стоял с табличкой, на которой было написано Dimitry Wilde (Дикий, да… но не Уайльд же!). Во-вторых, этого человека Митя знал очень хорошо – его звали Вахтанг Мегания, и они с Митей вместе учились на журфаке.
– Вахтанг! – обрадовался Митя. – Ты как сюда попал?
– Э, Митя, привет, джан! – улыбнулся на все свои белые грузинские зубы Мегания. Тут само собою появилось и в-третьих: почему-то Вахтанг совершенно не был удивлен тем, что Митя даже отдаленно не напоминал старого, а вернее, истинного себя. – Я тут работаю, понимаешь. Фирма такая, «Нокия» – слышал?
– «Нокия»? – удивился Митя. – Слышал, конечно. Омнитеки, мобильники…
– Во-от, – кивнул Вахтанг, умело лавируя в хитроуских толпах. – А где я работаю – это не «Нокия», не путай. Это «Нинья» называется. Как корабль Колумба.
– Ах, «Нинья»… А чем ты занимаешься? – искренне заинтересовался Митя.
– Ва, ты лучше спроси – «чем ты не занимаешься»! – захохотал Вахтанг. – Теперь вот, видишь, тебя встретил. Атак – то в библиотеке работаю, то в батискафе…
Представив библиотеку в батискафе, Митя понял, что нарисовать цельную картину занятий Вахтанга ему явно не удастся, да это, похоже, и не входит в планы его старого знакомца. «Шесть лет прошло с тех пор, как мы в последний раз общались, – напомнил он себе, – нельзя же ожидать, что он сейчас, проникновенно взглянув в глаза, все мне о себе выложит…». И все-таки присутствие рядом знакомого человека наполняло Митю какой-то уверенностью в том, что происходящее с ним имеет корни в реальности.
Вахтанг тем временем вывел Митю из аэропорта и посадил в классическое лондонское чемоданообразное такси, внешне ничем не отличавшееся от десятка таких же, стоявших рядом. Водитель, не дожидаясь инструкций, тут же тронулся, а Митя принялся с интересом разглядывать долгожданные окрестности.
– Чем фирма-то занимается, Вахтанг? – спросил он безмятежно.
– Ха! – ответил тот. И, помолчав добавил: – А твоя чем занимается?
– Моя? – переспросил Митя. – Ну как же…
Произнеся это вступление, обещавшее долгий и насыщенный рассказ о рабочих буднях компании «Гнозис», Митя внезапно и отчетливо, как в напалмовой вспышке, понял, что совершенно не отдает себе отчета в том, чем же занимается предприятие, которое столь уверенно выплачивает ему вечно восполняемый оклад. Консультационный бизнес? Вот этот водяной Страттари с разумной совой – бизнесмен? Или, может, необъяснимый Заказчик с ножевым взглядом – консультант? Ха-ха.
– Э-э, – продолжил он тоном, допускающим дискуссию, – если в общем, то…
Добрый Мегания положил Мите на плечо руку.
– Джан, – сказал он, – не трудись. Здесь то же самое. Лучше скажи, что с лицом? Жена, наверное, на порог не пускает?
Он принялся щедро смеяться, и не остановился, даже когда такси резко остановилось, перекосившись на девяносто градусов и чуть не перевернувшись, а они с Митей с размаху врезались в ремни безопасности.
– What’s going on? – напряженно спросил Митя у водителя.
– Hey! – одновременно сказал Вахтанг с необъяснимым англо-грузинским акцентом. – What the hell you do?[29] «Are you doing», – мысленно отметил про себя Митя. Водитель молчал. Митя отстегнул ремень и нагнулся вперед, чтобы повторить, но никакого таксиста за рулем не обнаружил и похолодел.
– Вахтанг, – пробормотал он неуверенно, – а кто вел машину?
– Вах, мой брат, да! – раздраженно сказал Вахтанг, выпутываясь из ремня. – У него проблема с детства – его только в инфракрасном освещении видно!
Митя хмыкнул. Они вылезли из машины, и там Митя хмыкнул еще раз.
Действительно, вокруг них простирался Лондон: это было ясно на каком-то инстинктивном уровне благодаря тому же легкому чувству невольного вторжения, которое охватывает человека, оказавшегося в комнате, где прямо перед ним находился хозяин дома. Но это был не тот Лондон, который Митя ожидал увидеть, и не тот Лондон, к которому привык Вахтанг, ибо этот город был чист и пуст, как разлинованный, но не заполненный лист, и исполнен тихой бритвенной угрозы, как изувер, молча и со вкусом натягивающий резиновые перчатки.
– О нет, – тихо проговорил Вахтанг. – О нет, нет! – и добавил что-то на языке, которого Митя не сумел разобрать. – Битва? Мегания не готов к битве! – «А уж я-то как не готов!» – подумал Митя. Несмотря на это, Вахтанг извлек откуда-то из-под куртки маленький арбалет, в котором блеснула золотая стрела с раздвоенным наконечником.
Тогда-то в стенах зданий и в воздухе стали проступать высокие прозрачные силуэты. Казалось, им все равно, где находиться: некоторые появлялись прямо на земле, некоторые – между этажами, какие-то – над зданиями. Чистые глаза их смотрели прямо перед собой, за спинами этих существ были луки, а в волосах драгоценными звездами светились удивительные каменья. Этот беззвучный и бесстрастный отряд был полон воинственной возвышенности, как парад победителей, и своей гибельной красотою внушал восхищение и ужас.
– Кто это? – напряженно прошептал Митя, не в силах оторвать взгляда от прекрасных убийц.
– Разочарованный народ, – отвечал ему Вахтанг тревожно под нарастающий где-то вдали бой барабанов. – Изгнанники Эгнана. Хрустальные эфесты. Одна из двух великих сил Ура.
Другой бы на месте героя поинтересовался, кто же вторая великая сила, да и всеми прочими терминами, но наш Митя молчал: все-таки не за такими откровениями он прилетел в Лондон. С каждой новой секундой он чувствовал себя все более неуверенно (если так можно назвать это ощущение), но стоило ему обернуться, как неуверенность сменилась паникой: прямо за спиной его стоял очень высокий человек нежно-голубого цвета c изящным подобием епископской тиары на голове. Человек положил холодную руку на плечо Мите, и из нашего героя вышла всякая способность сопротивляться.