Аморальные байки с плохими словами
Шрифт:
— Выпей лекарство, брателло, — Йонас протянул ему полстакана огненной воды. — Убей в себе угря.
Витя молча отвел руку брата. Положил руки на живот. Там что то задергалось.
— Тертые яблоки есть? — спросил печально Витя.
— Надо у Ролика спросить. Он тут знаменитый повар… — Я оглянулся по сторонам. — А где он, кстати? В парилке остался!
Мы бросились в баню.
Багровый Ролик лежал в парилке на спине и крепко спал. Впрочем, мы надеялись, что спал. Потому что ни дыхания, ни пульса у него не наблюдалось. Голова его свесилась набок и была так горяча, что я не мог дотронуться. С носа вытекли зеленые сопли.
— В
Я подхватил немецкого куллинара подмышки и поспешил следом.
— А если не всплывет? — озабоченно спросил я. — Че Витьке скажем?
— Ну… скажем, что утонул… Да они, шеф, не очень то и дружили.
С размаху мы швырнули неживое тело в ледяную воду. Нас окатило фонтаном брызг и через секунду на поверхности показался Ролик… Теперь, когда мне говорят, что Иисус умел ходить по водам, я безоговорочно верю. Потому что сам видел, как Ролик шел по глади озера… вернее, он не шел, бежал, еле касаясь ногами поверхности. Вылетев на берег, он согнулся пополам и из горла у него выплеснулось что то жидкое.
— Выздоровел. — сказал я и набросил на Роланда простынь. Со ступеней дома за нами наблюдал печальный Витя. Руки он держал на вспухшем животе.
Домой мы добрались почти без происшествий. У Роланда пропал насморк и аллергия. Думаю, глисты в нем тоже передохли. Витин рецепт помог. Йончик возвращался без добычи, а я привез крупного судака. Правда, Ролик хотел и его запечь каким то древним способом, но я воспротивился:
— Все, пацаны, достаточно экспериментов! С вами, петушки мои зеленоглазые, не отдых, а калейдоскоп огней какой то… Хоть один из нас пусть привезет домой рыбу. — Я потрогал витькино брюхо. — Как, Витя? Еще шевелится твой молчаливый скользкий друг?
Витя уныло грыз морковку.
— А, так это тот Витек, что угря живьем проглотил? — Глеб Егорыч поколыхал пальцем в вине. — Или брешут люди?
— Ну чего сразу брешут… я сам видел. Хотя нет, я не видел, щупал — так вот этот угорь толкался в животе у Витьки — просто фантастически. Как маленький ребеночек.
— И что, выкакал твой подсобник назад рыбеночка?
— Ага, — я глотнул вина, — выкакал… через ротовое отверствие в голове. Эх, вкусное вино, Егорыч, накапай еще… Короче, поплавали мы на Шацких Озерах, рыбы набили, в баню сходили, но домой то ехать надо. А кроме пупканутого Витьки за руль и сесть некому: Йончик всю жизнь на велике передвигался, Ролик только на автоматике ездит… немец, йопта, … а я, как сел за баранку, так сразу и слез оттуда — та ну нах, Егорыч, у меня столько силы в руках нету, чтобы руль этой "буханки" без гидравлики поворачивать. Короче, пристегнули Витюху к катафалку, а он, подлец, крутится, вертится — угорь видно в животе возбудился. Хорошо что мы Витю тертыми яблоками с морковкой накормили, создали подходящюю микрофлору для угря, так сказать.
— Это зачем? — удивился Егорыч.
— Ну, старый способ транспортировки рыбы… Вон еще Сабанеев писал, что если рыбе под жабры сунуть яблочные дольки, то она неделю может жить без воды. Раньше, при царе, так живых карпов в Москву доставляли. Целыми корзинами… так вот, накрошили мы в Виктора яблочек, морковки натерли, сахаром присыпали и лимонную клизму через ректальную вену ввели — хоть бери да запекай на огне, мерзавца. Угорь крутится в брюхе, но не так сильно как раньше, видать, сахарин ему понравился. Поехали, одним словом… Катит Витя по шоссе, как хер в стакане болтается — носит его от обочины к обочине. Едет криво, но медленно — боится по тормозам жать, чтобы угорь на руль не выплюхнулся. И, как назло, сразу за поселком нашу похоронную колдыбайку патруль тормозит. Че то там эпидемически-экологическое на машине у них написано. Баба в белом халате с приборчиком суетится и два мента ее охраняют. Один постарше, с белым нарывом на носу, к Витьке подходит, посмотрел так ему внимательно прямо в глаза:
— А ну дыхни, — говорит. — Что то у тебя глаза красные.
"Ну, — думаю, — тут тебе и смерть пришла, милиционер ты мой бесценный… Если ж Витька щас дыхнет, то эта грымза в халате с тобой до вечера будет возиться."
— А может не надо? — говорю я вежливо. — У него дыхание совсем несвежее… не ментоловое ни хрена. Зубы последний раз в пионерлагере чистил. Кстати, он с того времени и не пьет — шибанутый аскет. Бродячий оракул-целитель… хотите, Вам прыщ на носу вылечит?
— Дыши давай, прыщеватель!
— Да трезвый, я, командир, как овца! Три дня, йома-йо, ни капли спирта во рту! — Говорит бледный Витька и дышит рыбьей отрыжкой прямо в нос менту. — Жру сырую морковь вторые сутки, йопта!
Гайца от такого рыбного перегара аж скособочило. С левого глаза сразу все ресницы высыпались и нарыв на носу открылся.
— Они что, тебе по очереди в рот насрали? — на нас показывает и сам отхекивается, сморщился и ладошками машет. А хули ж ты думал: запах средневековья с рыбных рядов донесся… я ведь предупреждал. Мент скупую слезу пустил, дыхание затаил, но не унимается. Принципиальный.
— Идем в трубку дышать, Виктор Филипович.
— Товарищ милиционер, — я вмешался. — может давайте пацифистский союз заключим? Он трезвый, клянусь здоровьем его мамы… просто пришпандоханый маленько. Натуральный образ жизни проповедует, не моется годами, ходит без трусов. Непризнанного пророка из себя корчит. Мы ведь с Вами христиане, товарищ капитан, а христиане к юродивым всегда снисходительно относились.
— Идем за мной, юродивые христиане! — Милиционер рукой махнул и в свою эпидемическую будку зашагал. А за ним тетка с хитрым приборчиком стучит каблуками от возмущенния:
— Да у них превышение вредных выбросов, Николай Васильевич! Будем протокол составлять! Штрафные санкции!
"Ах так! Штрафные санкции?! — у меня от гнева аж пукательный орган сжался, — Хорошо! Сейчас я Вам устрою превышение выбросов. Отпротоколю Вас по самые фалопиевые трубы!.. Вы, инспектора экологические, сегодняшний витькин энерговыброс на всю жизнь запомните."
— Идем, Витюха, — беру подсобника под руки, — оставим женщине незабываемый штраф на память. Пусть за ним поухаживает.
Разместились в будке, тетка протокол пишет, а я психологическую почву деликатно подготавливаю:
— Эх, снова невезуха, — вздыхаю горько, — опять мне за тебя, Витька-мразь халявная, штраф платить прийдется…
— А почему это Вы будете платить? — тетенька удивилась и ажурная башня из склееных волос дрогнула на ее голове. — Транспортное средство не на Вас же зарегистрировано?!
— Вы понимаете, мадам, — говорю я скорбно, — Этот Виктор Филипович — такой тунеядец и скряга, каких свет не видывал. Какой там штраф… за десять баксов готов себе коленку просверлить, уродец… Причем, насквозь. Жадный до капусты ужасно. Недавно, дармоед, американцам половину своего желудка выгодно продал и вживил в себя неясное биосущество, чтоб ему пищу измельчало в животе. Все из за денег, мадам. Вон, видите у него правый глаз косит слегка?