Анафем
Шрифт:
Дорога повернула, и мы увидели отвесную лиловую стену — она уходила на мили ввысь и терялась в облаках. Ей мог быть миллион лет. Глядя на неё, слушая «Плач», я испытывал чувство, для которого нахожу только одно слово: патриотизм. Любовь к своей планете и готовность её отстаивать. Раньше такое чувство возникнуть не могло: вне Арба не было ничего, кроме светящихся точек в небе. Теперь всё изменилось. Я ощущал себя не деценарием или эдхарианцем, а гражданином Арба и гордился, что в меру слабых сил помогаю его защищать.
Казино и спили — ещё не весь экстрамурос. Даже если ты путешествуешь в одиночку по безлюдным краям, не видишь торговых аркад и не слышишь ни слова на флукском — ты получаешь знание. Не о секулюме,
Море морей, относительно небольшое, причудливо очерченное водное пространство, соединённое проливами с тремя океанами Арба; обычно считается колыбелью классической цивилизации.
Мы преодолели перевал и спустились в небольшой городок, Норслов. Для меня это стало полной неожиданностью. Я видел картаблу, однако на воображаемой карте у меня в голове горы простирались куда дальше. Мы не нашли Ороло, но по крайней мере первый раз пересекли область поисков и отметили места, куда он мог пойти. Мне наибольшие надежды внушал убогий матик на бывшей пожарной вышке в лесу. В настоящий крупный концент Ороло бы не впустили, но заштатный матик вполне мог приютить ортоговорящего скитальца, несущего новые идеи.
Мы остановились поесть и воспользоваться уборными на заправке грузотонов неподалёку от деловой части Норслова. Здесь сдавали номера и разрешалось ночевать в машине. Я думал использовать заправку как базу, чтобы ездить в горы на поиски Ороло. Что затея негодная, стало ясно, как только мы вошли в столовую. Здесь было жарко и пахло тушёнкой. Водители разом повернули к нам головы. Видимо, таких, как мы, здесь не видели и видеть не желали. Отчасти потому что мы были вчетвером, а все остальные — сами по себе. Впрочем, мы бы и поодиночке привлекали внимание. Самманн даже в экстрамуросской одежде выглядел экзотически из-за длинных волос и бороды, а черты лица выдавали его принадлежность к иному этническому типу. Водители не могли узнать в нём ита — если вообще знали, кто это такие, — но сразу видели чужака. Корд одевалась и двигалась не так, как их женщины. Казалось бы, Ганелиал Крейд должен растворяться среди других эксов. Однако он принадлежал к изолированной секте, тщательно хранящей свою особость, и это явственно читалось в его манере держаться. А я… представления не имею, как я выглядел. Почти всё время вне концента я пробыл с эксами, знавшими, что я — странствующий инак. Здесь я пытался выдать себя за кого-то другого, и трудно предположить, что мне это удалось.
На нас бы пялились ещё больше, если бы не развешанные повсюду спили. Они были закреплены под потолком, наклонно, и все показывали одно и то же. Когда мы вошли, на всех экранах был горящий дом. Пламя взметалось в ночное небо, вокруг суетились спасатели. Крупным планом показали верхний этаж и женщину в окне, из которого валил густой чёрный дым. Лицо у женщины было замотано полотенцем. Она бросила вниз младенца. Я ждал, что будет дальше, но вместо этого ещё дважды замедленно повторили, как она бросает ребёнка. Потом горящий дом исчез и появился игрок с мячом, но вместо матча мы увидели, как тот же самый игрок позже ломает ногу. Эту сцену тоже несколько раз повторили в замедленном темпе, и было видно, как нога сгибается в месте перелома. К тому времени, когда мы добрались до столика, все спили показывали, как исключительно красивого мужчину в дорогом костюме задерживает полиция. Мои спутники время от времени бросали взгляд на экраны и тут же отводили глаза — видимо, у них выработался своего рода иммунитет. Я неотрывно
Мы сели в уголке, заказали еду и начали тихонько беседовать. Тишина, воцарившаяся с нашим появлением, сменилась обычным гулом разговоров. Я подумал, что зря мы сели в углу — если что, отсюда быстро не выберешься.
Мне ужасно не хватало Лио. Он бы оценил, есть ли опасность, и подумал, какие меры принять. Он мог бы по неведению наломать дров, как в случае Эстемарда и его пистолета, но по крайней мере он избавил бы меня от этих забот, освободив мои мысли для другого.
Вот, например, Самманн. Я обрадовался, когда он решил ехать с нами, потому что он умеет много того, чего не умею я. На стоянке у озера это было отлично. Но сейчас мы снова были в секулюме, и я вспомнил древний запрет на контакты между ита и нами, который мы сейчас нарушали самым вопиющим образом. Знают ли здешние люди об этом запрете? И если да, понимают ли, из-за чего он введён? Другими словами, пробуждаем ли мы древние страхи? Станет ли полиция защищать нас от толпы или присоединится к ней?
Ганелиал Крейд принялся обзванивать местных собратьев, а когда заметил, что мы на него смотрим, отсел за свободный столик. Я спросил Самманна, не может ли он найти информацию по матику на пожарной вышке. Он начал перебирать в своей жужуле карты — там они были подробнее, чем в моей картабле, — и спутниковые снимки. Я засмотрелся на непривычные картинки. Наверное, так видели Арб Двоюродные со своего корабля. И тут я разгадал загадку, крутившуюся в голове со вчерашнего утра.
— Кажется, Ороло изучал такие снимки, — сказал я. — Даже повесил несколько у себя в келье.
— Зря ты мне сразу не сказал, — коротко ответил Самманн. Не в первый раз я почувствовал, что мы, инаки — малые дети, а ита поставлены за нами присматривать. Я хотел извиниться, но понял, что, раз начав, уже не остановлюсь. Каким-то образом мне удалось побороть стыд до того, как он достиг стадии горячей грязи на макушке.
(по спилю: взрывают старое здание; общее ликование)
— Ладно, раз ты об этом заговорил, вот что насильно вручил мне фраа Джад. — Я вытащил из кармана сложенные фототипии и развернул их на столе. Три головы тут же склонились над ними. Даже Ганелиал Крейд — который перед этим расхаживал взад-вперёд и разговаривал по жужуле — замедлил шаг, чтобы глянуть на фототипии. Однако изображение явно ничего ему не говорило.
— Похоже на карьер. Наверное, в тундре, — сказал он, просто чтобы вставить реплику.
— Солнце светит в яму почти отвесно, — заметил я.
— И что?
— Значит, это не может быть в высоких широтах.
Теперь смутился Крейд. Он отвёл взгляд и сделал вид, будто очень занят разговором по жужуле.
(по спилю: фототипии похищенного ребёнка; размытые кадры, на которых его выводит из казино мужчина в большой шляпе)
— Послушай, — сказал я Самманну, — а нельзя ли на твоей жужуле просмотреть карты планеты и найти схожие места? Понимаю, что это искать иголку в стоге сена. Но если работать посменно в течение долгого времени…
Самманн отреагировал на моё предложение, как я — на слова Крейда про тундру. Он поднёс жужулу к листу и сделал фототипию с фототипии. С минуту Самманн жал на кнопки, потом развернул ко мне экран: там был другой снимок того же котлована. Только в живой трансляция из авосети.
— Ты его нашёл, — сказал я. Мне надо было продвигаться медленно, по шажочку, чтобы точно понимать, что происходит.
— Нашла доступная в авосети синтаксическая программа, — поправил меня Самманн. — Это очень далеко отсюда. На острове в Море морей.