Анархист

Бесфамильный Николай

Анархист двигался осторожно. Он привык к постоянному движению, ведь оно и является жизнью. Хотя, Леший не мог понять, как черепахи, в конце концов те лопоухие существа, жрущие листья деревьев, так долго живут.

Единственный поворот тоннеля озарился светом.

– Кто вы?
– донеслось с блок поста.
– Назовитесь!

«Хуюшки-кукуюшки он вам назовется, - подумал Леший, - Стреляйте...»

Он сидел на рельсах, за поворотом. Украдкой выглядывая, анархист заметил,

что на голове недочеловека налеплена плёнка, под ней - белая, студенистая жидкость. В ней копошилось что-то белое, маленькое и не аппетитное. Леший на секунду подумал, что это Демон успел изменится под радиацией. Но откуда тут она, если Речной заселен? Откуда этот пришелец вообще взялся, мать его?

– Назовись!

Молчание. И тех, кто стоял с автоматами, и того, кто шёл на них. А может, шла, или вообще, шло? Леший не хотел разглядывать половые признаки существа.

– Стреляйте, блядь!
– выкрикнул он из-за поворота тоннеля. Поочередно громыхнули выстрелы. Что-то упало.

Нужно было переждать. Какой дурак будет лезть под стволы? Только недочеловек, что лежал убитый в пару метрах от анархиста. Когда блок постники очнулись и стали рассматривать, кого-ж они подстрелили, Леший собрался с мужеством и решил выйти.

– Чёрт.
– пробубнил первый из четверки, глядя на мутанта.

– А вы чертей не вспоминайте, - сказал Леший, - Появятся.

Все, кто стоял на посту; все, кто в суматохе прибежали посмотреть в кого стреляли постовые, все синхронно взглянули на человека.

– Ты кто такой?
– спросил у него светловолосый мужик, стоящий с мыльной бородой и старой бритвой в руке.

– Дед Пихто, - выпалил анархист. Видя недоуменные рожи людей с автоматами, Леший добавил, уже не столь грубо: - Леший я. Иду с Речного на Гуляй-Поле.

– Зачем? Мож ты шпион, а это, - постовой, тот, что рассматривал секунду назад тело недочеловека, указал на труп.
– Использовал для отвлечения внимания нашей доблестной анархии.

– Ай, идите в жопу со своими придираловками.
– Леший махнул рукой и прошел дальше. Он рисковал.

– Прилетит тебе однажды свинец в задницу, клоун, - буркнул тот, что стоял с бритвой и намыленной бородой. Уже обращаясь к постовым, он заговорил чётко и внятно: - Труп изолировать и доставить к профу. Потом сжечь.

– Окей.
– ответил постовой, что стоял ближе всех к недочеловеку.

«Чем ближе приближаюсь к столице, тем кордоны становятся многочисленнее...
– подумал Леший, заметив численность анархистов с Водного стадиона.
– Сильнее, опаснее. Хрена-с-два, Ганза нас не получит...»

Колонны были расписаны под тот же манер, что и на Речном. Одни нехорошие слова. Вот родится ребёнок, и первым его словом станет жаргонизм из трёх букв.

«Папа, папа, а что такое...?» - подумал Леший, представляя ситуацию. Усмехнулся. Вот, что значит вседозволенность. В отличии от Речного, кордоны были действительно усилены, но на станции

творился бардак. Бомжи - те люди, которые не могли заработать на жизнь самостоятельно, валялись, сжавшись от холода, около колонн; костры были разведены рядом с палатками, около каждого сидели тройками анархисты и что-то важно обсуждали. Леший подошёл ближе и оперся на колонну.

– ... Метро бы давно сгнило, если бы не люди. Жить без нас, тут было невозможно. Кто откачивал воду? Кто крыс прогонял? А?

– Крыс и жрать можно, хы-хы...
– пробубнил амбал, сидящий возле хрупкого на вид, человека в очках.
– Я вот, че думаю. Человечье мясо, какое оно на вкус?

На секунду повисло молчание. Шутку понял лишь один бородач, сидящий напротив амбала.

– Белковое, какое ещё? Слышал, возле Трубной каннибалы завелись. Всякий попаданец исчезал бесследно. Лишь кровью на стене нарисовано: «КЛОУ..БЕРЕГИСЬ!».

– Не верю я во все эти сказки...
– проговорил человек, поправив очки. - Да, в процессе деградации, возможно, что люди, жившие на Трубной стали каннибалами...

– Проф, иди в задницу со своими умными словами. Мы тут люди простые понял? Не надо нам уши заливать. Чётко и по делу, понял?
– договорив, амбал хлопнул человека по плечу.

«Ну-ну, - подумал Леший, но вслух не решился произнести.
– Единственный недалекий тут - ты...»

Смотря на человека, на его разговор, поведение формируется подсознательно решение с кем «дружить», с кем нет. Из собравшейся компании можно было выделить только одного быдлочеловека. Амбал был одет в камуфляж. Откуда он только взял его? Или... догадки о том, что воры есть и будут на станциях, не покидали Лешего.

– Слышали про Изумрудный?

– Это то место, откуда люди не возвращаются?
– спросил профессор. Леший заметил, как в большую палатку заносят на носилках труп недочеловека.

– Да, оно самое, - говорил усатый.
– Там, говорят, никого нет. Трупы одни, чьи тела замурованы. Все метро тешит себя легендами, а на самом деле ничего нет.

– Не уверен, - отрицал профессор.
– В МГУ, под зданием, был бункер. Я лично видел его зелёные двери, - он поправил сползающие очки.
– Даже в Менделеевском, что на станции Новослободской, были огромные подвалы. И вели они в метро.

– Ну, я согласен с профом!
– перебил его амбал.
– Сидят там, в своём Изумрудном, чифирь гонят и хлебом закусывают...

– Раз зашел разговор о сказках, то о Невидимых Наблюдателях нельзя не рассказать.
– продолжал профессор, - Говорят, что где-то есть люди, которые могут силой мысли прочесть и изучить человека вдоль и поперёк. Они видят все метро, каждый наш поступок. И платят тем же. За добро - получай добро, а за зло - вдвойне насчитывают. Сказка конечно, но все же.

– Ну да, тоже слышал, - проговорил амбал.
– Да, если разобраться: какого нах, им тут делать, следить как кто срет? Если бы они были - в метро царил порядок и вседозволенность, хы-хы!