Андрей Первозванный. Опыт небиографического жизнеописания

Грищенко Александр Игоревич

Много поздне, въ IX вк, какъ Вы уже знаете, недалекій, но врный ортодоксіи Епифаній Монахъ столкнулся съ неразршимой на первый взглядъ проблемой — усвоить православной традиціи эти странныя дянія и превратить ихъ въ полноцнное житіе. Какъ ни странно, Епифанію это удалось, хотя то ли параллельно съ нимъ, то ли нсколько раньше его (а можетъ, и позже) то же самое пытался сдлать какой-то неизвестный намъ авторъ, сочинившій «Мученичество св. апостола Андрея», которое извстно въ ученыхъ кругахъ подъ условнымъ названіемъ «Narratio». О немъ мало кто зналъ, его мало переписывали, въ отличіе отъ Епифаніева творенія, которое переиначивали на свой ладъ вс кому не лнь. Уже самъ Епифаній зачемъ-то переписалъ свое изначальное житіе, Епифанія

же переписалъ Никита-Давидъ Пафлагонъ, добавивъ отъ себя массу риторической патоки и вставивъ въ текстъ большой кусокъ о городишк Хараксъ, а Никиту-Давида Пафлагона стали переписывать уже Грузинскіе книжники, не забывъ присовокупить къ его передлк описаніе проповди апостола Андрея въ Грузіи. Въ конц концовъ дошло до того, что Андрей оказался на брегахъ Днпра, Волхова и даже на остров Валаамъ.

Но — сомннія сомнніями — а я всё же приступилъ къ изготовленію рукописи дяній: я хотлъ представить ее публик немного спустя какъ кодексъ, который я купилъ у одного уже умершаго торговца древностями въ Іерусалим и на дешифровку коего ушло много времени. Въ дальнйшемъ я намревался продать эту рукопись какому-нибудь богатому Американскому протестанту и получить, кром славы, также средства на всю оставшуюся жизнь. Правда, о томъ, гд я ее проведу и на что я эти средства потрачу, я даже не думалъ, настолько увлеченъ я былъ самой идеею своего предпріятія. Кром того, я попытался было привлечь къ нему еще и нашего общего знакомца — о. Андрея Епифанцева, который оказался настолько непроходимо дремучъ и непробиваемо косенъ, что я сильно потомъ пожаллъ даже о самомъ знакомств съ нимъ. Впрочемъ, не желаю боле писать о немъ ничего.

Какъ Вы понимаете, изготовленіе столь замтной и обсуждаемой рукописи требуетъ большой осторожности. Я ршилъ эту проблему на удивленіе просто: укралъ изъ одной Восточной библіотеки неописанную минею конца VIII вка безъ переплета, подмнивъ ее на полк старопечатной книгой съ оторванной обложкой, и смылъ с нея текстъ — теперь сомнваться въ подлинности рукописи ни у кого не могло быть основаній. Затмъ я задумалъ написать свой текстъ поверхъ смытаго чернилами на чисто минеральной, желзо-галловой — не датируемой химически — основ, пользуясь библейскимъ, крайне стандартнымъ унціаломъ, коимъ я, благодаря навыкамъ шрифтовика и долгому упражненію, потихоньку в совершенств овладлъ, и, наконецъ, смыть и этотъ текстъ. Не буду погружать Васъ во вс подробности моего предпріятія, какъ старилъ я новый текстъ въ печи, утюгомъ, под землею… Задумка была въ томъ, чтобы представить найденный мною кодексъ какъ рукопись IX вка — не обязательно Фотіеву, но воспроизводящую тотъ же текстъ древнихъ актовъ, что и списокъ изъ Патріаршей библіотеки. Еретическія сочиненія были якобы смыты для новаго текста, но тотъ по какой-то причин такъ и не нанесли.

Въ моемъ план оказалось только одно слабое звено: не въ самомъ производств рукописи или текста — они безупречны, — а въ моей аккуратности. Нкій Нмецкій ученый, составляя каталогъ неописанныхъ рукописей одного изъ Аонскихъ монастырей, обнаружилъ, что кто-то сравнительно недавно вынулъ изъ трехъ кодексовъ тетради, такъ какъ въ нихъ появился замтный перерывъ въ нумераціи листовъ, произведенной два-три вка назадъ. Въ принцып, такое часто случается съ рукописями на Восток, но монастырскій библіотекарь выяснилъ, что вс три рукописи смотрлъ за послдніе годы я одинъ. И хотя явныхъ уликъ противъ меня не было, теперь мн надо было быть весьма осторожнымъ при первой публикаціи своихъ фрагментовъ.

Тогда я отказался отъ изданія именно этихъ тетрадей, хотя текстъ ихъ былъ весьма цненъ, и сосредоточился на кодекс съ актами, но, чтобы не пробуждать лишняго интереса къ своей персон, предпочелъ повременить и съ обнародованіем всего своего апокрифическаго «архива». Однакоже я продолжилъ работу въ библіотекахъ Святой Горы, стараясь теперь ничемъ себя не скомпрометировать.

Дло ршилъ,

какъ обыкновенно и бываетъ, случай. Въ одной обители я потерялъ свою записную книжку, гд отмчалъ просмотренныя мною рукописи, въ томъ числ и т, откуда я вынималъ тетради. Книжка,естественно, никакъ не была надписана, и, стараясь отыскать владельца столь цнныхъ записей, монастырскій библіотекарь обнаружилъ упоминанія манускриптовъ и своей библіотеки. Провривъ эти рукописи — а читалъ ихъ опять лишь одинъ я — онъ, наслышанный о «находк» того Нмецкаго ученаго, также выявилъ въ нихъ пропажу цлыхъ тетрадей и сообщилъ объ этомъ игумену. Тотъ незамедлительно снесся съ настоятелемъ моего монастыря — въ моей кель былъ проведенъ негласный обыскъ и обнаружена часть вынутыхъ мною тетрадей: другую часть я спряталъ въ тайник вн Аона. Смытую минею тоже нашли, но замыселъ мой пока не разгаданъ.

Во время обыска я находился за предлами Аона, но по представленію Протата, который ршилъ не защищать вора-чужеземца, былъ арестованъ и нахожусь теперь въ тюрьм города Патры — по горькой ироніи судьбы или, скоре, Божественнаго промысла, именно тамъ, гд, согласно древнимъ дяніямъ, и закончилъ свой путь св. апостолъ Андрей. И чувствую я себя, Милостивый Государь, подобно герою того вздорнаго апокрифическаго житія, основной текстъ коего я Вамъ какъ-то уже посылалъ. Вотъ что говорится въ самомъ его конц:

«Черезъ сто двадцать лтъ после кончины апостола воцарился христолюбивый Императоръ Константинъ [т. е. выходитъ полная чушь — что св. апостолъ Андрей скончался ажъ въ 186-мъ году!]и, основавъ на мст Византія городъ своего имени, попытался свезти святыя мощи преподобныхъ апостоловъ и мучениковъ въ основанный имъ городъ, думая, что мощи скончавшихся за Христа станутъ оберегомъ и огражденіемъ для сего города и отгонятъ отъ него всякаго врага. И вотъ, онъ послалъ за этимъ по всмъ провинціямъ и собралъ съ великой честью мощи святыхъ.

Пришли же и въ Патры Ахейскіе за апостоломъ. Тутъ начался ужасный плачъ и стонъ, вдь вс люди кричали со слезами: “Если хотите сокровище наше забрать, то сначала насъ умертвите! Если врача нашего хотите забрать, то сначала насъ убейте или живыми отправьте въ адъ”. И тысячу другихъ вещей кричали они Императорскимъ слугамъ. А архіепископъ, человкъ благочестивый и украшенный всеми добродтелями, спокойно и безъ волненія обратился къ толп: “Мужи братія и сограждане, какъ мы желаемъ покровительства и заступничества Первозваннаго, такъ и могущественный и непобдимый нашъ Императоръ хочетъ его защиты. Поэтому если угодно апостолу и любитъ онъ нашего могущественнаго Императора больше насъ, то пусть взойдетъ на повозку, а если насъ любитъ больше Императора, то не взойдетъ”. И замолчалъ народъ.

Тогда попросили, чтобы мощи положили на ложе и вс ихъ поцловали, что вс и сдлали. Ибо, разстеливъ пурпурное ложе, помстили сверху мощи святого, и вс ихъ облобызали, отъ мала до велика. А одинъ изъ отцовъ города, человкъ весьма родовитый и неудержимо врившій въ апостола, пришелъ и, начавъ отъ головы лобызать и обливать слезами мощи, дошёлъ до ногъ. И какъ добрался онъ до правой ноги святого, то положилъ мизинецъ его ноги себ въ ротъ и откусилъ его зубами, думая про себя: “По горячей и искренней вр хоть немножко заберу я отъ членовъ святого, чтобы было у насъ это какъ память и оберегъ”.

А когда взялъ онъ это, Императорскіе слуги, поднявъ святыя мощи и положивъ ихъ на повозку, довезли въ сохранности до Константинополя. И вотъ Императоръ, съ великой радостью принявъ честныя мощи святого и всеславнаго апостола и построивъ храмъ во имя апостола (sic!), положилъ его тамъ съ величайшимъ славословіемъ. Многія исцленія случились по пути и случаются въ Константинопол и по сей день во славу Господа нашего Іисуса Христа, Коему слава и держава съ Безначальным Отцомъ и Святымъ Духомъ, нын и присно и во вки вковъ, аминь».