Ангел беЗпечальный
Шрифт:
До завтрака сенатовцы очищали от грязи профессора и составляли петицию для прокурора. До обеда исправляли ее: у каждого имелись собственные претензии и дополнения. А в три часа пополудни прибыли обещанные администратором официальные лица…
Облаченный в строгий черный костюм Нечай Нежданович явно нервничал и то и дело поправлял яркий красный галстук. Похожий на суслика субъект в сером костюме что-то объяснял ему, тыкая пальцем в стопку документов. Вероника Карловна, наряженная в светлый костюм, как белая ворона, прогуливалась у стен Сената, внимательно их оглядывала и словно примеривалась клюнуть. Рядом с Прокловым переминался с ноги на ногу Порфирьев. Уткнувшись глазами в землю, он попеременно постукивал себя по ляжкам, выбивая какой-то ему лишь ведомый мотив. Чуть в стороне с мрачным видом стоял
— Господа, — Нечай Нежданович поднял руку, прося тишины, — я понимаю ваше безпокойство и тем не менее взываю к вашему разуму. Не стоит совершать необдуманных шагов. Ведь вы пожилые люди — поберегите здоровье, в конце концов! Надеюсь, все недоразумения разрешатся. Вот рядом со мной, — он указал на сусликообразного субъекта, — стоит представитель прокуратуры Мстислав Сергеевич Кобезов, вы можете задать ему свои вопросы, изложить жалобы. Прошу!
— Спокойней, господа! — Мстислав Сергеевич улыбнулся, обнажив мелкие зубы грызуна. — Как я понял из документов, вы добровольно на безвозмездной основе — повторяю: добровольно! — передали свое недвижимое имущество фонду «Счастливая старость». И данная алиенация[3], согласно договоренности сторон, обратного хода не имеет. Это же касается и ваших пенсий, которые вы, опять же добровольно, согласились переводить на специальный счет. Таковы юридические последствия взятых вами на себя обязательств. Мною была проверена вся документация, и я могу доложить вам следующее: никто ни в какой степени не злоупотребил жестом вашей доброй воли, ваше имущество было заложено в различных банках, и на полученные средства было приобретено сорок два вагона с медикаментами, продуктами питания и предметами первой необходимости для пострадавших от землетрясения на острове… — Мстислав Сергеевич запнулся, заглянул в какую-то бумажку и прочитал по слогам: — Бор-не-о. Борнео! Понятно?
— Малайский архипелаг, Индонезия, — проворковала Вероника Карловна и всхлипнула: — Бедные люди, как им там досталось!
— Вот-вот! — поддакнул Мстислав Сергеевич. — Им досталось, а вы — вы проявили гражданское сочувствие и, не побоюсь этого слова, подвиг! И я уверен, что сограждане еще оценят этот ваш безпримерный поступок. Спасибо вам!
— Как это — спасибо? — дрожащим голосом спросила Аделаида Тихомировна. — А как же мы? Как же теперь нам?
— Ну, тут вы можете не безпокоиться, — Мстислав Сергеевич опять одарил всех улыбкой: — уважаемые и ответственные люди заверили меня, — он посмотрел на Проклова, — что, невзирая на то что фонд не имеет по отношению к вам никаких — повторяю: ни малейших! — обязательств, вас не оставят на улице, так сказать, а обезпечат вам комплекс необходимых для нормального существования услуг.
— Это что же, по-вашему, нормально? — Васса Парамоновна, споткнувшись, шагнула вперед и обвела рукой стены Сената. — А этот? — она указала рукой на Порфирьева. — Он же к нам пытки применяет!
— Ну, это вы бросьте, — оборвал ее Мстислав Сергеевич: — это еще доказать надо. У меня есть информация, подтвержденная, так сказать, неопровержимыми фактами, что сегодня ночью гражданин Порфирьев, рискую жизнью, спас от смерти некоего… — он опять стал копаться в своих бумагах.
— Мил человек, он его так спас, что прохвессор чуть Богу душу не отдал, — подала голос бабка Агафья, — мил человек, ты уж разберись!
— Повторяю, — Мстислав Сергеевич сделал строгое лицо: — клевета является уголовно наказуемым деянием! Не надо сгущать краски, иначе… Доброе расположение со стороны администрации имеет, так сказать, предел. Они могут отказаться от добровольно взятых на себя обязательств по вашей опеке, и вы, простите, окажетесь у входа в подвал. Участь бомжа, так сказать, весьма нелегка. Уверяю вас! Да и что это такое, в конце концов? Вы добровольно оказали поддержку нуждающимся бедным людям, никто вас, простите, в зад не толкал, а теперь цинично выдвигаете претензии к тем, кто вас пожалел и приютил!
— А где можно поглядеть на эти договора? — прозвучал вопрос из толпы пенсионеров, и Борис Глебович узнал голос Анисима Ивановича.
— Что вы сказали? — Мстислав Сергеевич непонимающе взглянул на Проклова. — Как это — где?
— Случилось некоторое недоразумение, — замялся Нечай Нежданович: — им не успели выдать договора. Но сейчас же, господа, вы все получите на руки свой экземпляр. Сейчас же! Вероника Карловна, распорядитесь!
— Ну, вот видите, — развел руками Мстислав Сергеевич: — все вопросы разрешены, недоразумения, так сказать, улажены. Претензий, надеюсь, ни у кого не осталось. У вас есть претензии, Нечай Нежданович?
— Нет, — Проклов оглядел сенатовцев и укоризненно покачал головой. — Я не держу ни на кого зла. Более того, считаю, что отныне все наши разногласия в прошлом. Нам еще жить да жить вместе. Не так ли, господа пенсионеры?
Борису Глебовичу показалось, что он слышит многоголосый хор, исполненный отчаяния и боли, способный обрушить горы, да что там горы — само небо! Но весь этот ураган боли не нарушил повисшей тишины, которая и существует только для того, чтобы скрывать самые громкие, самые отчаянные и страшные мысли. О, если бы кто-то мог заглянуть в эти мысли! Сейчас! Борис Глебович ужаснулся и почувствовал, что слезы прожигают ему глаза. Еще мгновение — и они обнаружат себя, выкатятся наружу… Нет! Он что есть силы сжал веки и закрыл лицо ладонью. Из темноты, заляпанной медленно плывущими огненными пятнами, он слышал, как распинается Проклов, живописуя перспективы жизни сенатовцев; не видя его улыбку, он явственно чувствовал ее слащавую лживую отвратительность… «Господи, за что мне?» — он отнял от глаз руку, посмотрел в небо и опять зажмурился от удара солнечного света.
— Да, есть во мне чувство вины, — продолжал разошедшийся Проклов: — очень большие надежды я возлагал на нашего главного специалиста Митридата Ибрагимовича Авгиева. Мне думалось, что он сумеет найти нужные слова и убедить вас в правильности вашего выбора. Убедить окончательно, чтоб не было ни у кого сожалений. Я ошибся: Митридат Ибрагимович не оправдал наших надежд. И вот результат — сегодняшнее недоразумение, — Проклов повернул голову, и Борис Глебович заметил, как скрестились взгляды гендиректора и главного консультанта. Шпага Авгиева оказалась острее и жестче: Проклов вздрогнул, будто его ударили в грудь, и отвел глаза.
— Ладно, — он скривился, — сейчас я предоставлю господину Авгиеву возможность, так сказать, реабилитировать себя. Быть может, сегодня он сумеет быть более убедительным, наконец-то успокоит все бушующие страсти и рассеет ваши заблуждения. Господин Авгиев, вам слово.
Похоже, наступал самый ответственный момент. Борис Глебович попытался представить, что он броненосец, что броня его тверда и непоколебима, что артиллерия его… Тьфу, какая там артиллерия? У него не было ни единого заряда, а броня его — фанера, нет — картон, который без особых усилий можно проткнуть пальцем. Он чувствовал, что погружается в темноту, в колодец, и лишь наверху — кусочек неба, свет… Оттуда опускались не совсем понятные слова: «Огради мя, Господи…» — «Что это? Я не знаю таких слов…» — «…силою Честнаго и Животворящего Твоего Креста…» — «Не понимаю, какого креста? Как можно этим оградиться?» — «…и сохрани мя от всякого зла…» — «Где я мог это слышать? Кто это говорил?» Борис Глебович попробовал было собрать эти слова в единую цепочку, прошептать их, проговорить, уцепиться за них, как за якорь, но не успел — в бой уже вступило оружие главного калибра…
— Оставьте свои сомнения! Забудьте! — Митридат Ибрагимович расправил плечи, выставил вперед раскрытые ладони. — Спать! Ваши члены сковывает сон. Вы безмятежно спите!
Борис Глебович почувствовал, что цепенеет: «Где-то я уже это слышал? Как хочется спать, надо уснуть и все забыть…»
— Силою, данною мне стихиями мира и их повелителями, приказываю вам: впредь и навсегда не сомневаться в действиях людей, выступающих от имени фонда, ибо они ваши единственные друзья и благодетели. Вы больше никогда не будете сомневаться в их искренности, ваша воля всегда будет направлена на исполнение их распоряжений и указов. Вы…