Ангел для кактуса
Шрифт:
— Ох, да. Извини. — Он пожимает плечами. — Я случайно видел бухгалтерию, когда стоял за стойкой…
Его лицо говорит мне о том, что Алексей извиняется совершенно искренне. К тому же, маме свойственно держать подобные бумаги под рукой.
— Да ничего. Никаких секретов, — вздыхаю я. — Все, действительно, паршиво.
Алексей виновато улыбается и тянется к телефону, который все это время безмолвствовал на приборной панели, а теперь ожил и сообщает о входящем звонке.
— Привет, — переключает свое внимание на кого-то, и по его интонации я просто уверена, что это девушка! Так не разговаривают с лицами мужского пола, пусть даже это родной отец или лучший друг. — Чего-то вы быстро. Насиделись уже? — Я внимательно наблюдаю за его мимикой и по вопросам-ответам пытаюсь проанализировать, кем она может ему приходиться. А он, выгибает бровь и обращается ко мне: — Мы же не спешим?
— Нет, — растерянно отзываюсь я.
Он спокоен? В панике? Не рассчитывал, что та закончит дела так скоро? Нет… Алексея ни капли не смущает мое присутствие. Он с ней любезничает! Любезничает при мне.
Вот дьявол!
— Тогда выходи, сейчас заберу, — мягко улыбается он. Прячет айфон в карман и осторожно смотрит на меня. Смотрит долго, сомневающимся взглядом.
— Что? — не выдерживаю я.
Мое настроение стремительно катится в тартарары. Сейчас в нашу Черную Кошечку сядет одна из тех, кого я сегодня в подробностях рисовала в своем воображении, и я при этом должна оставаться в бодром расположении духа? Отвратительная ситуация, хуже не придумаешь!
К тому же Алексей меня добивает:
— Послушай… только не обижайся, пожалуйста! Там ящики, — он едва заметно кивает, указывая на цветы, — а нам нужно подобрать одного хорошего человечка. Может, ты пересядешь назад, а? И заодно присмотришь за растениями. Так было бы удобнее. А Катя сядет впереди.
Катя?
Катерина?
Вот гадость!
Пропади он пропадом, этот всевидящий Джон Грин*!
*Джон Грин — американский писатель, автор книг для подростков, название одной из которых «Многочисленные Катерины».
Глава 16. Алексей
Мы подъезжаем к дому Шуши, возле которого, сразу после универа, я высадил Катю. Его фасад, отражая солнечные лучи, слепит глаза. Катя уже стоит возле фонтана, но мою машину пока еще не видит — увлечена телефонным разговором. Она активно жестикулирует свободной рукой, видимо, пытаясь кому-то что-то объяснить или доказать, и смотрит себе под ноги.
Прежде чем посигналить Кате, я бросаю взгляд на Лину, но в зеркале заднего вида мне доступна только ее ангельская макушка.
— Все нормально? Тебе комфортно? — спрашиваю я.
— Угу.
Но чтобы убедиться в этом, мне приходится обернуться.
Лина сидит среди ящиков, держа на коленях самый громоздкий, и даже не шелохнется. После моей просьбы она сразу же юркнула между сидений, точно дикий испуганный зверек, и оказалась позади меня. Я хочу растормошить ее, как-то развеселить, но ничего умного в голову не приходит. К тому же, Катя меня замечает и, не прекращая болтовни, направляется к машине.
— Тебя в мастерскую? — решаю уточнить, когда она садится рядом.
Катя кивает и, зажав айфон между плечом и ухом, пристегивается.
Мастерской она называет квартиру сестры, которая простаивает второй год, потому что ее хозяйка, кажется, окончательно перебралась к своему парню, забрав с собой все, вплоть до икеевских полочек, но продолжает отрицать сей факт и каждую неделю грозится возвращением в свое жилище. Так она держит Катю на коротком поводке, иначе бы младшая сестренка давно развернулась в полную мощь и превратила квартиру в полномасштабный цех. А пока пустующая «двушка» для нее всего лишь мастерская, где творческий беспорядок граничит с вселенским хаосом только в одной комнате. В ней, помимо застеленного газетами пола, измазанных красками стен, заваленных мешками с глиной углов, заставленных всякой всячиной подоконников — от безликих заготовок до покрытых глазурью керамических чашек и статуэток в стадии «завершено», — есть место массивной гончарной печи.
Я видел ее своими глазами. Я наблюдал, как Катя закладывает в ее нутро нескладные фигурки динозавров, оленей, лягушек, сов, смешные тарелки, изогнутые вазы, несимметричные заварники, кружки, кулоны, брелоки, и как эта махина, пышущая жаром, вместо того, чтобы поглотить и переварить все неказистые заготовки, после трехкратного поэтапного обжига превращает их в настоящее произведение искусства. Нереально! Но в этом заслуга Кати. Она от природы удивительно добрый и терпеливый человек, способный приручить даже такое неотесанное чудовище.
Я выворачиваю руль, чтобы сдать назад и развернуться, и взглядом даю понять Кате, что мы в салоне не одни.
Она оборачивается:
— Ладно, увидимся, — собирается прервать телефонный разговор, но слышит что-то в ответ и возобновляет диалог: — Нет! Да говорю тебе, Маринки нет в городе… Ты смешная, не могу! Думаешь, она составила бы тебе компанию? — хохочет и подмигивает мне, показывая, что догадалась кто с нами.
Я ловлю ее одобряющую улыбку и внутренне успокаиваюсь.
Неспешно мы покидаем Шушин двор, а выехав на Проспект, я снова смотрю в зеркало заднего вида и настраиваю его так, чтобы моя «помощница» отражалась в нем практически полностью, не забывая, конечно, и про «слепую зону». А потом время от времени, гипнотизирую Лину, но эта засранка делает вид, что не замечает моего внимания.
Наконец Катя прячет телефон в сумочку:
— У-уф! Сафронова в своем репертуаре, — смеется она и по-свойски регулирует спинку сидения под себя. А потом заглядывает в конец салона: — Привет!
— Привет, — нехотя отзывается Лина.
— Катя, это Лина. Лина, это Катя, — представляю девушек друг другу.
— О-о, я много наслышана о тебе, — Катя проявляет искреннее дружелюбие, но я незаметно пихаю ее локтем, потому что вижу, как Лина демонстративно отворачивается.
Тогда Катя как ни в чем не бывало продолжает щебетать:
— Короче, с нами Сафронова ехать не хочет, а найти веселую компанию на эти выходные у нее не получается. Поэтому она преисполнена надеждой кого-нибудь отговорить.
— Пусть объединится с Шушей. У Ольги ведь ничего не изменилось, она все так же против этой поездки? — мысленно ухмыляюсь я, потому что Шуша никогда не станет ночевать в палатке под открытым небом, даже если ее интересы сойдутся в одной точке с выгодой. — Кстати, почему она тебе сама не довезла?
— К ней приехала девочка, делает ей маникюр. А это на три часа! К тому же, мы и так заболтались…