Ангел Варенька
Шрифт:
Она понимала его во всем, даже в самом главном. Володя с трепетом убеждался, насколько близки ей его мысли, насколько глубоко в ней заложено то же стремление к духовности. Вскоре она, как и он, стала рассуждать на библейские темы и с благоговением произносить имена Аввакума и Нила Сорского. Ради стремления к духовности она могла бы пожертвовать всем — ничего не читать и ничего не слушать, сидеть на хлебе и воде. Это сквозило во всем ее облике — смиренном, тихом и преданном, и Володя испытывал нечто вроде сожаления о том, что жена его лишена такой жертвенности. Какое счастье было бы объединить их вместе, и как он любил бы Нину, если бы она позаимствовала
Володю особенно умиляло то, что добрая и бескорыстная Варенька не только не проявляла никакой враждебности к Нине, но, напротив, готова была ее искренне полюбить, отдать ей себя без остатка, стать для нее сестрой и наперсницей. В ней не было и намека на примитивную ревность, и когда они с Володей подолгу оставались вдвоем (а это случалось довольно часто при их потребности во взаимном общении), Варенька трогательно заботилась о том, чтобы Нина не беспокоилась и не волновалась, чтобы Володя не забыл ей позвонить. Все помыслы Вареньки были сосредоточены на счастье молодой семьи, и она сама заболевала от горя, если у Володи и Нины простужался ребенок, кашлял по ночам и ему вызывали врача. Конечно, Варенька сожалела, что Нина не понимает Володю, но она же находила этому множество оправданий и призывала Володю к терпению, мягкости и деликатности с женой. Одним словом, Варенька вела себя как самый настоящий друг, а вот Нина — вместо ответного шага навстречу — держалась вызывающе, дерзко и не скрывала своей враждебности к Вареньке.
Все попытки завязать с нею дружбу были Ниной отвергнуты, — она не могла спокойно слышать голос Вареньки и, когда та звонила по телефону, несколько раз бросала трубку. В конце концов Володя не выдержал и пообещал Вареньке, что решительно поговорит с женой. Варенька всячески удерживала его от этого шага, внушала, что нападки Нины ее вовсе не унижают, что она вытерпит все, лишь бы не нарушать мир и спокойствие в их семье. Но Володе не позволяла совесть и дальше пользоваться добротой своего друга. Он мягко и деликатно (как учила Варенька) попросил Нину помириться с человеком, желающим ей только добра. Нина же ответила, что никогда этого не сделает, потому что не верит в ангельскую доброту Вареньки — не верит, и все! Когда Володя это услышал, привычное равновесие (Нина — жена, мать его ребенка, любимое существо, Варенька — друг и единомышленник) в нем нарушилось, и, желая защитить Вареньку, он почувствовал себя вынужденным отдать ей частицу любви, которая раньше полностью принадлежала Нине…
IV
— Володенька! Не замерз? Не вымок? Я так тебе рада! Что же ты не предупредил! — Варенька стояла перед ним в переднике, с косынкой на голове, с закатанными рукавами мужской рубашки, с рук капала мыльная пена. — А я стирала и вдруг слышу… Ты, наверное, проголодался! Мне даже нечем тебя накормить! — вытерев руки о передник, она бросилась к кухонному столику, застеленному выцветшей клеенкой. — Хочешь, я борщ разогрею?
— Хочу, — сказал Володя, отвечая улыбкой на ее радостное оживление, достаточной, чтобы скрыть то, что сам он испытывает совершенно противоположные чувства. — А ты обедала?
— Кажется, да. С утра столько дел… — она как бы заставила себя на минуту отвлечься от собственных дел и вспомнить о делах, связанных с Володей. — Помнишь, мы говорили о книге… Отец помог мне ее достать. Правда,
— Я поссорился с Ниной, — сказал Володя. — Она забрала ребенка и уехала к матери.
Варенька отложила листки, вытерла запястьем лоб и поправила слипшиеся от кухонного жара волосы.
— Извини, у меня в баке белье…
Она побежала за перегородку, откуда доносилось шипенье газовой конфорки, заливаемой выкипавшей водой.
— Ты гонишь меня? — крикнул ей вслед Володя, не решаясь сойти с полосатого половичка, лежавшего у дверей.
Варенька обернулась и пожала плечами так, что показалось, будто плечи у нее вздрогнули.
— Я тебя? Не гоню…
— Тогда почему же ты… на меня странно смотришь? — Володя хотел спросить о другом («Почему же ты не разрешаешь мне раздеться?»), но внезапно заметил пронзительный взгляд покрасневших от мыльного пара глаз Вареньки.
— Потому что ты дурачок, — сказала Варенька и опустила глаза. — Ты должен разыскать Нину и вернуть ее домой. Я не хочу быть причиной вашей ссоры.
Она выключила газ под стиральным баком и попробовала снять его с плиты.
— Не трогай, я сам, — Володя бросился ей на помощь, и они вместе поставили бак под холодную воду.
— Нина прекрасный человек. Она — твоя жена. Обещай, что вернешь ее.
Варенька не выпускала ручку бака, как бы не признавая права Володи помогать ей до тех пор, пока он не примет ее условие.
— Меня никто не понимает так, как ты, — Володя тоже не выпускал ручку стирального бака, но его ручка была горячее, и поэтому он касался ее лишь кончиками пальцев.
— Это совсем другое. Наши отношения построены на близости наших мыслей и чувств, а не на том, что мы муж и жена. И мы не должны переступать эту грань никогда, — сказала Варенька так, будто эти слова были последними, на которые у нее хватило сил.
— Что с тобой? — спросил Володя, не привыкший видеть Вареньку в таком состоянии.
Она качнула головой так, словно больше ничего произнести не могла.
— Тебе плохо?
Варенька по-прежнему молчала, не замечая, что вода переливается через край бака.
— Хорошо, я все сделаю, как ты просишь, но нельзя же бесконечно жертвовать собой ради других! — Володя решительно закрутил кран. — И не только собой, но и мной, — добавил он, с удивлением обнаруживая глубокий смысл в словах, вырвавшихся у него почти случайно.
— Тобой? Я тобой жертвую? — явная несправедливость сказанного Володей как бы заставила Вареньку нарушить молчание.
— Конечно, если ты заставляешь меня мириться… если ты толкаешь меня туда, где мне плохо, где меня совершенно не понимают!.. Здесь ты читаешь мне о звездном небе, о глазах близкого существа, о бытии безмерном и таинственном, а после этого заставляешь снова возвращаться в тесную клетку. Конечно, жертвуешь! Что же это, если не жертва!
— Ты возвращаешься в нормальные человеческие условия, а здесь вода в кранах замерзает и мыши скребутся под полом. К тому же у тебя папа изобретатель и депутат, а мой отец… неизвестно кто, — Варенька понизила голос, как бы показывая, что, если бы не беспокойство за судьбу Володи, она бы никогда не сказала этого об отце.