Англичанка
Шрифт:
— Куда мы едем? — спросил Михаил, когда машина, накренившись при повороте, рванула вперед.
— На ужин, — буркнул водитель Игорь.
— Ну что ж, — тихо произнес Михаил, — я рад, что мы разобрались.
Водитель не слышал колкости Михаила, зато ее слышал Габриель. Он сидел за рулем припаркованного на боковой улочке, за углом от входа в отель седана «ауди». На пассажирском месте устроился Келлер с планшетом на коленях: на экране компьютера он открыл карту Копенгагена. Синим мигающим огоньком на ней отмечалось местонахождение Михаила. Прямо сейчас этот огонек быстро удалялся от гостиницы в сторону части города, совсем не славящейся ресторанами. Габриель не спеша повернул ключ в замке зажигания и осторожно поехал следом за Михаилом.
Довольно скоро стало ясно, что ужинать этим вечером в Копенгагене Михаил и Геннадий Лазарев не будут: черный «мерседес» направлялся прочь из города с большой скоростью, а значит, водитель Игорь был привычен к вождению в метель. Габриель, впрочем, не думал спешить за ним. Синий огонек на экране планшета показывал все, что нужно.
Выйдя за южные границы Копенгагена, огонек оказался на автостраде Е20 и направился дальше, в Зеландию. Когда же дорога свернула в глубь материка, к рыночному городку Рингштед, огонек отделился от нее и поплыл в сторону побережья. Следя за ним, Габриель и Келлер вскоре оказались на двухполосной дороге: слева темнели воды бухты Кёге, а справа белели снежные поля. Через несколько миль показался дачный поселок на каменистом, открытом ветру берегу. Там наконец синий огонек остановился. Габриель свернул на обочину и прибавил громкости в наушнике: хлопнула дверь, послышались шаги по заснеженным булыжникам мостовой. Сердце Михаила оглушительно грохотало.
Они направились к самому лучшему коттеджу в поселке: с изогнутой буквой U подъездной дорожкой, открытой стоянкой под красным черепичным козырьком и террасой, выходящей в обрамленный живой изгородью и приземистой кирпичной стеной сад. Крыльцо из двенадцати ступеней вело на веранду с белой балюстрадой; по бокам от застекленной двери, словно часовые, стояли два дерева в кадках. Стоило Михаилу приблизиться, как дверь распахнулась и навстречу гостю вышел сам Геннадий Лазарев. Он был одет в пуловер с высоким горлом и плотный кардиган со скандинавским орнаментом.
— Николас! — воскликнул он, будто тугой на ухо. — Входите скорее, не то замерзнете насмерть. Простите, что пришлось тащить вас в такую глухомань, но мне не с руки обсуждать важные дела в отелях и ресторанах.
Протянув Михаилу руку, он втащил его через порог, словно утопающего — на борт лодки. Поспешно закрыв дверь, Лазарев избавил Михаила от верхней одежды и пристально оглядел трофей. Даже обретя власть и богатство, Лазарев по-прежнему выглядел как советский ученый. В круглых очках, хмуря брови, он напоминал бьющегося над очередным уравнением математика.
— С Виктором проблем не возникло?
— Нет, — ответил Михаил. — Мне даже показалось, что он рад избавиться от меня на пару часиков.
— Смотрю, вы с ним хорошо ладите.
— Даже очень.
— И все же вы приехали, — заметил Лазарев.
— Не смог отказаться.
— Почему?
— Когда некто вроде Геннадия Лазарева приглашает на встречу, отказываться глупо.
Слова Михаила польстили Лазареву. Видно, русский и сам любил, когда ему лижут зад.
— Вы не сказали шефу, куда направляетесь?
— Разумеется, нет.
— Вот и славно. — Лазарев положил холеную руку на плечо Михаилу. — Идемте, выпьем. Познакомитесь с остальными.
Лазарев отвел Михаила в невероятно просторную комнату с видом на море. Там двое мужчин застыли в неловком молчании, какое обычно следует за ссорой. Один из них налил себе выпить из бутылки с тележки; второй отошел к камину. Тот, что наливал себе выпить, имел густую бороду и тщательно прилизанные темные редеющие волосы. Лица другого Михаил не разглядел — незнакомец стоял ко всем спиной.
— Дмитрий Бершов, — представил Лазарев человека у тележки. — Уверен, это имя вы слышали. Дмитрий — мой первый помощник.
— Разумеется, слышал, — ответил Михаил, пожимая протянутую руку. — Очень рад познакомиться.
— Взаимно, — произнес Бершов.
— А вон там, — сказал Лазарев, указав на мужчину подле камина, — Павел Жиров. Он занимается вопросами безопасности и прочими грязными делами. Я прав, Павел?
Человек у камина медленно обернулся и посмотрел прямо в лицо Михаилу. На нем были черный шерстяной свитер и темно-серые брюки. Блондин, волосы короткие; лицо угловатое, рот маленький и злой… Михаил уже видел это лицо прежде. Да, точно, на фотографии из кафе на Корсике, где этот человек обедал с Мадлен Хэрт за несколько часов до того, как похитить ее. И вот, освещенный пламенем камина, Павел Жиров растянул узкие губы в подобии улыбки.
— Мы прежде не встречались? — спросил он, стиснув Михаилу руку.
— Нет, не думаю.
— Ваше лицо кажется мне знакомым.
— То же я слышу от многих.
Улыбка на лице Жирова погасла, глаза сощурились.
— У вас есть телефон? — спросил безопасник.
— Я с ним даже в ванной не расстаюсь.
— Не могли бы вы его выключить?
— Это так важно?
— Очень, — сказал Жиров. — Аккумулятор тоже выньте. В наши дни предосторожности лишними не бывают.
Полминуты спустя синий огонек на экране погас. Габриель снял наушник и нахмурился.
— Что случилось? — спросил Келлер.
— Михаил на темной стороне луны.
— Что это значит?
Габриель пояснил. Затем связался по сотовому с Эли Лавоном и переговорил с ним на шифрованном иврите.
— Что происходит? — спросил Келлер, когда Габриель нажал «отбой».
— В номере у Михаила роется парочка кэгэбэшных братков из копенгагенской резидентуры.
— Это хорошо?
— Просто замечательно.
— Уверены?
— Нет.
Габриель спрятал сотовый в карман и уставился на то, как подгоняемые ветром волны бьются о замерзший берег. И снова он в засаде, ждет. Ждать он привык.
45
Зеландия, Дания
Накрыли роскошный стол с блюдами русской кухни. Кто готовил, было неясно, ибо, кроме трех волгатековцев, в доме вроде никто не присутствовал. Интересно, как они зачистили дом и прилегающую территорию так быстро? А может, и не зачищали? Коттедж — это скорей всего действующая явка «Волгатека». Или даже СВР? Впрочем, разницы между ними, похоже, и нет.