Англичанка
Шрифт:
— Что скажешь? — спросил по-немецки Габриель.
— Его стоило зарыть где-нибудь посреди поля, в безымянной могиле, — ответил Лавон. — Однако это лишь мое мнение.
— «Хвоста» нет?
— Так-то вроде нет, но мы же в Москве, не забывай.
Не говоря ни слова, Габриель свернул в сторону и пошел через площадь ко входу в ГУМ. До распада СССР это было единственное место в стране, где человек мог гарантированно купить себе зимнее пальто или пару туфель. Теперь оно превратилось в торговый центр западного образца, набитый всякими безделушками, какие только
— Секретарь Геннадия Лазарева отправил е-мейл вышестоящему руководству, насчет ужина в «Кафе Пушкинъ», — сообщил Лавон. — Павел Жиров — в числе приглашенных.
— Я так и не услышал его голоса сегодня, когда Михаил заглядывал в гнездо «Волгатека».
— Просто Жирова там не было, — ответил Лавон, не отрывая взгляда от «блэкберри». — Из дома на Воробьевых горах он отправился прямиком в Ясенево.
— Почему сегодня? Почему он не встретил новичка в офисе?
— Может, у него нашлись срочные дела?
— Например?
— Ну, готовится еще кого-то похитить?
— Это-то меня и беспокоит.
Габриель остановился у витрины ювелирного салона и взглянул на ряд сверкающих швейцарских часов.
— Только не говори, что у тебя поджилки трясутся, — сказал Лавон.
— Мы в Москве, на дворе декабрь — у меня все трясется.
— Что будешь делать?
— Пусть администрация отеля окажет Николасу Эйвдону особые услуги немного раньше запланированного.
— В «Кафе Пушкинъ» на такие услуги косо смотрят.
— Уважающий себя человек в «Пушкинъ» без оружия не суется.
— Рискованно.
— Без оружия еще рискованней.
— Почему бы не пропустить ужин и сразу перейти к десерту?
— С удовольствием, — сказал Габриель, — но пробки в час пик не позволят. Придется ждать до десяти вечера, иначе из города Жирова так и не вывезем. Застрянем.
— В лучшем случае.
— Сделай заявку, Эли.
Лавон набрал короткое сообщение на коммуникаторе и отправил его по назначению, а после вывел Габриеля наружу, на Ильинку. Снова задул ветер, температура резко упала. У Габриеля вовсю слезились глаза, когда они с Лавоном шли мимо похожих на пасхальные яйца фасадов имперских построек. В наушнике он слышал, как Николас Эйвдон мурлычет себе под нос, принимая ванну в номере.
— Следите за ним неотрывно и докладывайте мне, — сказал Габриель. — Мы едем с ним в кафе, сидим в кафе и после провожаем в отель. Тут-то и начнется веселье.
— Только если Павел согласится прийти Михаилу на помощь.
— Он главный безопасник «Волгатека». Если новый менеджер решит, что ему грозит опасность, Павел примчится как миленький, а уж мы заставим его об этом пожалеть.
— Мне было бы гораздо спокойней, если бы мы вывезли его в другую страну.
— Куда, Эли? В Украину? Беларусь? Или нет, как насчет Казахстана?
— Вообще-то, я думал о Монголии.
— Там скверно кормят.
— Отвратительно, —
В конце улицы они свернули налево и стали подниматься вверх по улице Лубянке.
— Думаешь, до нас этим никто прежде не занимался? — спросил Лавон.
— Этим — это чем?
— Похищением кэгэбэшника в пределах России.
— КГБ больше нет, Эли. КГБ остался в прошлом.
— Никуда он не делся, просто называется теперь ФСБ. И сидит вон в том здании, прямо по курсу. Комитетчики здорово огорчатся, обнаружив, что один из их братьев пропал.
— Возьмем его чисто — они даже рыпнуться не успеют.
— Если возьмем его чисто, — поправил Габриеля Лавон.
Габриель не ответил.
— Сделай одолжение, Габриель: если шанса сегодня не представится, то не рвись в бой. — Помолчав, Лавон добавил: — Не хотелось бы упустить возможность поработать на такого шефа, как ты.
На вершине холма Лавон остановился и взглянул на огромную желтую крепость по ту сторону площади.
— Как думаешь, зачем они ее сохранили? — на полном серьезе спросил он. — Почему не снесли и не поставили памятник жертвам репрессий?
— По той же причине, по которой кости Сталина все еще в могиле у Кремлевской стены.
Выдержав небольшую паузу, Лавон произнес:
— Я это место ненавижу и в то же время горячо люблю. Может, я дурак?
— Не исключено, — ответил Габриель. — Однако это лишь мое мнение.
— И все же было бы лучше вывезти Жирова из России.
— Я бы тоже не прочь, Эли. Однако не выйдет.
— А до Монголии далеко?
— На машине пилить и пилить. К тому же там кормят скверно.
Пять минут спустя, когда Габриель вошел в перегретый вестибюль «Метрополя», Йосси Гавиш покинул свой номер на четвертом этаже «Ритц-Карлтона», одетый, как банкир, — в серый костюм и серебристый галстук. В левой руке он сжимал золотую плашку с именем «АЛЕКСАНДР» — личину студента исторического факультета Йосси выбрал себе сам, — а в правой нес глянцевый подарочный пакет с логотипом отеля. Бумажный пакет был тяжелее, чем выглядел со стороны: все потому, что Йосси положил в него девятимиллиметровый «макаров», приобретенный на местном черном рынке агентами Конторы. Три дня пистолет дожидался своего часа под матрасом кровати в номере. Само собой, Йосси торопился избавиться от оружия.
Убедившись, что в коридоре никого, Йосси прикрепил плашку с именем себе на лацкан пиджака и направился к номеру 421. Слышно было, как внутри мужским голосом довольно прилично напевают «Пенни-Лейн». Йосси, словно завзятый консьерж, дважды — учтиво, но уверенно — постучался. Когда ему не открыли, он постучался еще, уже настойчивей. На сей раз ему открыли — мужчина в белом махровом халате, высокий, накачанный, распаренный после ванны.
— Я занят, — резко ответил он.
— Простите, что отвлекаю, мистер Эйвдон, — ответил Йосси с неразличимым акцентом. — Администрация хотела бы выразить свое уважение и вручить вам небольшой презент.