Английский с Г. К. Честертоном. Рассказы об отце Брауне / Gilbert Keith Chesterton. The Innocence of Father Brown

Честертон Гилберт Кийт

 “But the account of that last day in the poor fellow’s life was certainly worth reading. I have it on me; but it’s too dark to read it here, and I will give you a r'esum'e. The first part of that entry is full of jokes, evidently flung about among the men, about somebody called the Vulture. It does not seem as if this person, whoever he was, was one of themselves, nor even an Englishman; neither is he exactly spoken of as one of the enemy. It sounds rather as if he were some local go-between and non-combatant; perhaps a guide or a journalist.

He has been closeted with old Colonel Clancy (он о чем-то совещался наедине со старым полковником Кланси; to closet – уединяться /с кем-л. для совещания или приватной беседы/); but is more often seen talking to the major (но

значительно чаще его видели беседующим с майором). Indeed, the major is somewhat prominent in this soldier’s narrative (несомненно, этот майор занимает видное место в повествовании этого солдата); a lean, dark-haired man, apparently, of the name of Murray – a north of Ireland man and a Puritan (это был худощавый темноволосый человек, очевидно по фамилии Меррей, пуританин из Северной Ирландии). There are continual jests about the contrast between this Ulsterman’s austerity and the conviviality of Colonel Clancy (постоянные шутки основаны на противопоставлении суровости этого уроженца Ольстера и общительности полковника Кланси; conviviality – любовь к веселой компании). There is also some joke about the Vulture wearing bright-coloured clothes (встречаются также шутки по поводу яркой одежды Стервятника: «по поводу ношения…»; bright – яркий; блестящий).

 He has been closeted with old Colonel Clancy; but is more often seen talking to the major. Indeed, the major is somewhat prominent in this soldier’s narrative; a lean, dark-haired man, apparently, of the name of Murray – a north of Ireland man and a Puritan. There are continual jests about the contrast between this Ulsterman’s austerity and the conviviality of Colonel Clancy. There is also some joke about the Vulture wearing bright-coloured clothes.

“But all these levities are scattered by what may well be called the note of a bugle (но все это легкомыслие улетучивается при первых сигналах тревоги; levity – ветреность, легкомыслие, несерьезность; to scatter – разбрасывать; рассеиваться; bugle – охотничий рог; горн, сигнальная труба). Behind the English camp and almost parallel to the river ran one of the few great roads of that district (позади английского лагеря, почти параллельно реке, проходила одна из немногочисленных больших дорог /в том районе/; to run). Westward the road curved round towards the river, which it crossed by the bridge before mentioned (на западе дорога сворачивала к реке, пересекая ее по мосту, о котором упоминалось ранее; to mention – упоминать; ссылаться). To the east the road swept backwards into the wilds (к востоку дорога снова углублялась в дикие лесные заросли; to sweep), and some two miles along it was the next English outpost (и через две мили дальше располагался следующий английский аванпост). From this direction there came along the road that evening a glitter and clatter of light cavalry (именно оттуда: «из того направления» в тот вечер по дороге двигалась легкая кавалерия: «блеск /оружия/ и шум легкой кавалерии»; glitter – яркий блеск; сверкание; clatter – стук; лязг; грохот; громыхание), in which even the simple diarist could recognise with astonishment the general with his staff (и даже обычный автор дневника догадался с удивлением, что едет генерал со своим штабом; astonishment – изумление, удивление; to astonish – удивлять).

 “But all these levities are scattered by what may well be called the note of a bugle. Behind the English camp and almost parallel to the river ran one of the few great roads of that district. Westward the road curved round towards the river, which it crossed by the bridge before mentioned. To the east the road swept backwards into the wilds, and some two miles along it was the next English outpost. From this direction there came along the road that evening a glitter and clatter of light cavalry, in which even the simple diarist could recognise with astonishment the general with his staff.

He rode the great white horse which you have seen so often in illustrated papers and Academy pictures (он ехал на большом белом коне, которого можно было часто видеть изображенным в газетах и на академических полотнах; to ride); and you may be sure that the salute they gave him was not merely ceremonial (и вы можете быть уверены, что когда ему отдавали честь, это не было пустой церемонией). He, at least, wasted no time on ceremony, but, springing from the saddle immediately, mixed with the group of officers, and fell into emphatic though confidential speech (сам он, во всяком случае, не тратил времени на церемонии, а, незамедлительно соскочив с седла, присоединился к группе офицеров и принялся оживленно и конфиденциально беседовать с ними; to waste – терять даром, тратить впустую; to mix – мешать, смешивать/ся/, перемешивать/ся/; mixture – смесь). What struck our friend the diarist most was his special disposition to discuss matters with Major Murray (что

поразило нашего друга, автора дневника, так это то, что генерал охотнее всего обсуждает дела с майором Мерреем; to strike; disposition – расположение; предрасположенность, склонность); but, indeed, such a selection, so long as it was not marked, was in no way unnatural (но, конечно, такой выбор, пока он не стал подчеркнутым, не казался неестественным; in no way – вовсе не, никоим образом).

 He rode the great white horse which you have seen so often in illustrated papers and Academy pictures; and you may be sure that the salute they gave him was not merely ceremonial. He, at least, wasted no time on ceremony, but, springing from the saddle immediately, mixed with the group of officers, and fell into emphatic though confidential speech. What struck our friend the diarist most was his special disposition to discuss matters with Major Murray; but, indeed, such a selection, so long as it was not marked, was in no way unnatural.

The two men were made for sympathy; they were men who ‘read their Bibles’; they were both the old Evangelical type of officer (эти два человека были созданы для /взаимного/ понимания, они были людьми, которые, /как говорится,/ «читали свои Библии», оба были офицерами старого евангелического образца; sympathy – сочувствие; сострадание; симпатия; взаимное понимание; общность /в чем-л./). However this may be, it is certain that when the general mounted again he was still talking earnestly to Murray (во всяком случае, достоверно, что когда генерал снова садился в седло, он продолжал серьезный разговор с Мерреем; to mount – подниматься; восходить; садиться /на лошадь/; earnest – серьезный; основательный); and that as he walked his horse slowly down the road towards the river, the tall Ulsterman still walked by his bridle rein in earnest debate (а когда пустил лошадь медленным шагом по дороге по направлению к реке, высокий олстерец все еще шел у повода /коня/, /поглощенный/ серьезной дискуссией; bridle rein – повод уздечки). The soldiers watched the two until they vanished behind a clump of trees where the road turned towards the river (солдаты наблюдали за ними, пока они не скрылись в зарослях деревьев, где дорога поворачивала к реке; clump – заросли). The colonel had gone back to his tent, and the men to their pickets (полковник возвратился к себе в палатку, солдаты /отправились/ на посты; picket – пикет; застава; дозор; караул; пост); the man with the diary lingered for another four minutes, and saw a marvellous sight (автор дневника задержался еще на четыре минуты и увидел удивительное зрелище; marvel – чудо).

 The two men were made for sympathy; they were men who ‘read their Bibles’; they were both the old Evangelical type of officer. However this may be, it is certain that when the general mounted again he was still talking earnestly to Murray; and that as he walked his horse slowly down the road towards the river, the tall Ulsterman still walked by his bridle rein in earnest debate. The soldiers watched the two until they vanished behind a clump of trees where the road turned towards the river. The colonel had gone back to his tent, and the men to their pickets; the man with the diary lingered for another four minutes, and saw a marvellous sight.

“The great white horse which had marched slowly down the road, as it had marched in so many processions (большой белый конь, который /только что/ медленно выступал по дороге, словно на параде: «как ранее во многих процессиях»), flew back, galloping up the road towards them as if it were mad to win a race (летел обратно, несясь галопом по дороге прямо по направлению к ним, словно одержимый выиграть гонку; to fly). At first they thought it had run away with the man on its back (сперва солдаты: «они» подумали, что он понес седока); but they soon saw that the general, a fine rider, was himself urging it to full speed (но скоро они увидели, что сам генерал, превосходный наездник, гнал его во весь опор; to urge – гнать, подгонять, подстегивать). Horse and man swept up to them like a whirlwind (конь и всадник вихрем подлетели к солдатам; to sweep – мести; whirlwind – вихрь; смерч, ураган); and then, reining up the reeling charger, the general turned on them a face like flame (и, круто осадив скакуна, генерал повернул к ним пылающее лицо: «лицо, похожее на пламя»; to rein up – остановить; обуздать; to reel – разматывать; сматывать; кружить; покачнуться, пошатнуться /от удара/; charger – заряжающий; зарядное устройство; строевая лошадь, боевой конь), and called for the colonel like the trumpet that wakes the dead (и голосом, подобным /звукам/ трубы, которая может разбудить мертвого, потребовал к себе полковника; to wake – просыпаться; будить).