Анифа. Пленница степей
Шрифт:
— Заберите. Увезите отсюда, прошу! — жарко прошептала она и тут же закусила губу, будто сдерживая слезы, — Умоляю вас, господин!
Хашим не сразу сообразил, что рабыня заговорила на его родном, пусть с сильным акцентом, наречии. А, осознав, удивленно усмехнулся.
— Это плохая идея, дева. Сама же понимаешь, — проникновенно проговорил он, продолжая поглаживать своего по-прежнему недовольно фыркающего коня.
Отсутствие девушки заметят, даже если и не сразу. И вряд ли вождь или Рикс, сложив дважды два, не поймут, каким именно образом она могла исчезнуть. И не отправят погоню.
— Я все продумала, — произнесла Анифа горячо, — Меня хватятся только через два часа. И это время я пережду в хребтах. Если пойду быстро, я с легкостью догоню ваш караван у восточных склонов. Ведь вы туда направляетесь? Кочевники увидят, что меня нет и продолжат поиски. Но тут я уже смогу присоединиться к вам и уже не буду причиной для беспокойства.
Хашим покачал головой и холодно заявил:
— Это исключено.
— Я заплачу, — не отставала девушка, — Все те драгоценности, что северянин купил у вас. Я все их взяла с собой. И я верну их вам. Только спасите. Я… Я не могу больше находиться здесь!
Будь на месте рабыни кто-нибудь другой, Хашим бы ответил категоричным отказом. Но Анифа была редкой красавицей. Необыкновенной, просто совершенной красавицей с неповторимыми чертами и соблазнительной аурой, обладающей не только неповторимым очарованием юности, но и не огрубевшим, несмотря на обстоятельства, нравом. Исключительное сокровище!
Поэтому он на несколько секунд задумался.
В словах девушки был резон. И шанс в ее плане тоже был. Но столь небольшой, столь зыбкий, что, зная темперамент степняков и скорость их расправы, а также осознавая риск, которому он просто не мог подвергнуть жизни своих товарищей, Хашим просто не мог согласиться сразу.
Страшно подумать, что сделают с караваном степняки, если найдут любимую игрушку вождя в их нестройном ряду. И даже смерть не будет милосердной, не говоря уже о изощренных пытках.
Однако перед глазами вставала и другая картинка. Рабыня такой исключительной внешности стала бы украшением не только его дома, но и всего города. Возможно, он даже перепродал бы ее, найдя, тем не менее, доброго и щедрого хозяина для девушки.
Не думает же она, что он пойдет на такое безумство всего лишь за те, пусть и дорогие, но побрякушки и тряпки, на которые расщедрился Рикс?
— Безумство чистой воды, дева, — покачал головой Хашим, — То, что ты задумала, не сработает. Слишком уж мал шанс…
— Но он есть! — упрямо заявила Анифа, — Я маленькая. И потому незаметная. Я и в руках Шах-Рана оказалась только потому, что сама захотела! Иначе — не была бы здесь!
“А вот это уже интересная постановка вопроса, — усмехнулся про себя торговец, — И все же это не отменяет того факта, что это слишком опасно. Для нас. Для нее. И для будущей торговли. В отместку, как бы не был мудр Шах-Ран, он может приказать жестоко отомстить и отыграться даже на наших семьях и семьях тех деревень, где мы побывали. Увы, порой его ярость может быть безграничной”.
Но как же велик соблазн! Как ярко ослепляет он глаза и разум открывающимися перспективами! И самим фактом возможности обладания подобным
Заглядывая под грубую ткань холщовины, Хашим откровенно любовался округлым кукольным личиком, правильными, гармонично сложенными чертами, но особенно — глубокими, большими и проникновенными глазами, в глубине которых будто плескалась целая Вселенная. Там было все — и нежность и хрупкость юной женщины, и воля и стойкость божественного создания, и ум и настойчивость привыкшего к трудностям и непростым решениям человека. Хорошо знающий женщин мужчина мог с легкостью прочитать все это и по достоинству оценить, чтобы после в полной мере насладиться истинно чистой эстетикой.
— Хорошо, — приняв окончательное решение, сообщил Хашим и подал девушке руку, — Забирайся. В твоих словах есть резон. Поэтому сделаем именно так, как ты и сказала. Я ведь тоже неплохо знаю эту местность. Может, нам повезет, жестокие боги этих земель будут к тебе милосердны…
Надежно обхватив сильное мужское запястье и позволил пальцам торговца обхватить и ее руку, Анифа подчинилась резкому движению и в одну секунду оказалась на лошадином крупе позади Хашима. Животное сново всхрапнуло, почувствовав увеличившийся вес, но, понукаемыей наездником, послушно зашагало вперед.
Пользуясь тем, что девушка не видит его лица, торговец удовлетворенно улыбнулся. Руки, едва обхватившие его торс, почти не ощущались им, но он был счастлив и доволен. Этот жест доверия и неявного подчинения его воле мягко коснулся его мужского эго и заставил сердце немного ускорить свой темп. Но совсем ненадолго. Однако мужчине очень понравилось это ощущение.
Разумеется, появление нового человека в караване не осталось для остальных мужчин незамеченным. Однако никто из них ничего не сказал и просто оставил эту ситуацию без внимания. А Анифа, стараясь быть как можно более незамеченной, лишь сильнее закуталась в свой импровизированный плащ, скрывая и тело, и лицо. И терпеливо молчала, без труда таясь за широкой фигурой торговца.
Как и было запланировано, спустя два часа Хашим заставил своего коня приостановиться около некрутого схода к хребту и помог девушке спуститься. Та кивком поблагодарила и юрким зверьком заскользила вниз, сверкая обутыми в прочные кожаные сапожки ступнями. Торговец снова усмехнулся, проводив маленькую фигурку взглядом, и слегка сжал бедра, давая коню разрешение возобновить свой ход. И одновременно кивнул одному из мавров, давая молчаливое указание последовать за девушкой. Мал понял своего господин и, бросив поводья своего скакуна брату, легко спрыгнул на землю.
Наемник без сомнений устремился за девушкой, легко переступая по неровной поверхности и обходя особо опасные месты. На его удивление, рабыня тоже двигалась без каких-либо проблем — умеючи и довольно резво, будто всю свою жизнь провела в бегах.
После окончательного спуска в ущелье девушка пошла еще быстрее — ее тонкая и изящная фигурка, облаченная в грубую холстину, легко скользила на фоне скалистой породы. Мавр без каких-либо затруднений следовал за ней тенью, но одновременно настороженно прислушивался к воздуху, улавливания легчайшие дуновения и изменения в окружавшей их атмосфере.