Анна-Мария
Шрифт:
— Сейчас, дорогой майор, — сказал капитан медицинской службы, — Франции хватает забот… Не знаю, что на уме у австрийских эрцгерцогинь, но всем нашим принцессам и герцогиням подряд можно со спокойной совестью брить головы…
— Ничего не поделаешь, чистка, — произнес один из молодых лейтенантов, которых привел с собой майор.
— «Герцогинины рубашки ждут просушки, сушки, сушки» [22] , — робко пропел лейтенант-студент.
22
Модная
Все рассмеялись. Смешной он, этот лейтенант!
— Нужно устраивать как можно больше празднеств, — сказал владелец кафе. — Знай наших! Вчера мы зажгли в городе такую иллюминацию, что все ахнули… Красиво было, не правда ли, мадам?
Разговор перешел на иллюминацию.
— А где Франсис? — спросила Анна-Мария у Жако. — Разве он не завтракает с вами?
— Франсис сегодня рано утром уехал в Париж.
— Если вы любите охоту, дорогой майор, — заговорил здешний майор с майором-гостем, — доставьте мне удовольствие, приезжайте ко мне. У меня в Альпах есть домик, там охотятся на кабана, без собачьих свор, без егерей, но для тех, кто действительно любит охоту…
До Анны-Марии доносился голос полковника, который утверждал, что республиканская Франция не поддержала бы Габсбургов… Анна-Мария чувствовала слабость после нанесенного ей удара: уехал без единого слова! Она барахталась в тине унижения. В один миг изменилось соотношение между нею и всем остальным миром: она чувствовала себя уродливой, старой, неинтересной, хуже всех на свете. Раза два ей почудилось, что если бы не спокойный голос Жако, дело между гостями и хозяевами дошло бы до драки. «Надо, чтобы Франция, — говорил Жако, — вела свою, продуманную политику в Германии и в Австрии, чего бы ей это ни стоило…»
Да, надо проводить свою политику, все согласились с этим. Надо проводить свою политику… Но никто не уточнял, какую именно.
— Я подам вам другое пирожное, с кремом, — прошептал над ухом Анны-Марии Рудольф. — Повар приготовил его специально для вас…
Анна-Мария взяла пирожное. Кроме этого лакея, во всем мире не оставалось ни одного человека, от которого она могла ждать ласкового слова: он еще не заметил, что ей можно плевать в лицо. Бешеный гнев ужалил ее в самое сердце.
— Мы наскучили мадам Белланже, — сказал майор, владелец скаковых конюшен… — Вчера вы, кажется, совершили прогулку, мадам? Восхитительные окрестности, не правда ли?
— Да… — отозвалась Анна-Мария, — восхитительные… Я видела очень любопытные вещи. Мы ехали не совсем той дорогой, которую предложил полковник… Шофер вначале упирался, но затем согласился, что можно проехать и лесом, дороги не так уж разбиты…
— В какую же сторону вы поехали? Что видели?
Полковник улыбался, все ели пирожное и слушали, пользуясь затишьем после политического спора, неуместного в обществе дамы.
— Я видела, — рассказывала Анна-Мария, — деревья, похожие на театральные декорации… Очень, очень высокие… над дорогой листья сплетаются кружевом.
— Вы бредите, Анна-Мария! — сказал полковник: он был смущен.
— Погодите, — остановила его Анна-Мария с каким-то злорадством. — Я пересела к шоферу. Всю дорогу мы только и говорили что об этой машине и торопились доехать до какого-нибудь пункта, где можно было сообщить о ней… Это не были призраки, мы ясно видели офицеров при оружии, в касках, с орденами… Дорога была хорошая, лес становился все красивее. Но я прекрасно видела, что у молоденького шофера не спокойно на душе. Мы ехали, ехали, а впереди был все тот же лес, но не думайте, что мы сбились с пути; с тех пор как мы съехали с магистрали, мы ни разу не сворачивали… Наконец — поворот, солнце бьет нам в глаза, и перед нами — опушка леса… Так, по крайней мере, мы считали…
Анна-Мария замолчала. Все смотрели на нее…
— Продолжайте, мадам, умоляю вас, — сказал приглашенный майор с приторной улыбочкой. — Захватывающий рассказ! Что же вы там увидели? Оборотня? Спящую красавицу?
— Оказалось, это не опушка, а поляна с разбитыми на ней палатками. Немецкие солдаты, по пояс голые, сновали взад и вперед, пилили дрова, играли в мяч… Поблизости стояла походная кухня, возле нее одни солдаты дожидались своей очереди, другие ели… А рядом — несколько артиллерийских орудий. Мы не остановились. Я не сделала снимков. Как видно, нас не заметили.
Приглашенный майор кашлянул.
— Вы действительно видели то, о чем вы нам сейчас рассказываете, и мастерски рассказываете, мадам? — спросил он.
— Так же, как вижу вас сейчас, майор. Оба мы, и я и шофер, можем указать дорогу…
— Это не у нас?.. [23] — Капитан медицинской службы впервые за весь завтрак посмотрел на Анну-Марию.
— Нет, не у нас…
Анна-Мария оглядела присутствующих: она торжествовала, — значит, теперь не она одна думала о таинственных силах, о том, что незачем быть добродетельной, благородной и т. д. и т. п.
23
То есть не во французской зоне. (Прим. автора.).
Все встали из-за стола и через большие застекленные двери столовой перешли в Wohnzimmer. Здесь находились уже упомянутые выше кресла и полки с книгами… И хотя в вазах стояли розы, а паркет был навощен до блеска, чувствовалось, что в доме живут одни мужчины: мебель была расставлена кое-как — просто сдвинута к стенам, стулья и кресла в ряд… Лотта в своем облегающем кружевном платье подавала кофе; ей помогал юнкер.
— Вы заметили, как примерно ведет себя Лотта, — сказал капитан — владелец кафе.