Аномальная зона
Шрифт:
– Да ведь как сюда к нам проникнешь? – подначивал его Эдуард Аркадьевич. – Кругом посты, дозоры, секреты…
И наливал щедро, с бугорком, гранёную рюмочку, подвигал ближе к собеседнику тарелку с маринованными грибочками.
– Вы думаете, мы здесь совсем уж изолированы от внешнего мира? – выдавал очередную порцию информации подполковник. – Нет, к сожалению! Я, правда, в категорической форме протестовал в своё время против расширения контактов с Большой землёй. Настаивал на сведении их к минимуму. Но, увы, меня не послушали. Хотя, конечно, есть горькая необходимость в нашем сотрудничестве… Тс-с… – прижал он предостерегающе указательный палец к губам, – это совершенно секретная информация… уже несколько десятилетий мы осуществляем нелегальную
– Вы прямо как партизаны! – восхищённо удивился Эдуард Аркадьевич.
– Ха-ха! Партизаны! – хмыкнул пренебрежительно Ку-клуц-клан. – Да партизанам наши трудности даже не снились! Сколько их было в отряде? Ну, пятьдесят, пусть сто человек. Засекли в одном месте – перебазировались быстро на другое. А нас более полутора тысяч! И в год нам приходится завозить в лагерь десятки тонн грузов! И так на протяжении шестидесяти лет! Сейчас, кстати, стало работать значительно проще. Теперь на Большой земле не интересуются, например, тем, кто и для кого закупает пятьдесят мешков сахара или дизельную электростанцию. А при советской власти, то есть при власти ревизионистов, всяких там хрущёвых и брежневых, в условиях плановой экономики, мы намучались. Каждое приобретение товара, его доставка – как боевая операция. И свои герои-подпольщики у нас были. Умудрялись под видом снабжения геологических партий перегонять в лагерь целые вагоны продовольствия, оборудования.
– Ух ты! – восторгался Марципанов-младший.
– Да! Был у нас такой отважный разведчик Тихомиров. Он в шестидесятые годы сумел стать заместителем начальника краевого геологоразведочного управления. И несколько лет снабжал всем необходимым наш лагерь, оформляя поставки нам на геологические партии, которые искали в тайге полезные ископаемые. Его разоблачили, судили как расхитителя социалистической собственности в особо крупных размерах и расстреляли! Но он ни слова не сказал о лагере, об оставшихся здесь товарищах. Погиб, можно сказать, за идею!
Эдуард Аркадьевич кивнул скорбно и, взявшись за рюмку, предложил, посуровев лицом:
– Ну, давайте, – за павших героев… не чокаясь…
Выпили, закусили увертывающимися из-под зубчиков вилки грибочками.
– Во-от… – удовлетворённо помахал перед открытым ртом сухощавой ладонью подполковник. – Хорошо пошла!
– А как же иначе? За правое дело пьём, – поддакнул бывший правозащитник.
– Да-а, так вот и бывает, – погрустнел замполит. – Одни, понимаешь, головы за народное счастье кладут, а другие…
Марципанов-внук мигом насторожился.
– А другие… не пр-про-являют должной чикист-ст-с-ской выдержки, – слегка начал заплетаться языком Клямкин. – Н-некоторые сотрудники, причастные к… консер… спирто….тивной деятельности используют её в личных целях. И я, как большевик-ленинец, не поз-зволю! – стукнул он кулаком по столу так, что посуда звякнула.
– И кто, например? – загорелся любопытством Эдуард Аркадьевич.
– Да хотя бы другой зам – Иванюта! Я докладывал полковнику Марципанову… Григорий Миронович, конечно, опытный оперативник и режим держит жёстко, обстановку в лагере контролирует. Но! – поднял со значением указательный палец замполит. – Не избежал, так сказать, чуждых, тлетворных влияний. Например, заказал на Большой земле через нашу агентуру видеомагнитофон. Дескать, для улучшения оперативной деятельности. А сам на нём знаете что смотрит? И не только сам, но кое-кому из личного состава показал?
Эдуард Аркадьевич выгнул брови, изображая повышенное внимание.
– «Эмманюэль»! Фильм такой художественный. Премерзейший! Я его восемь раз посмотрел. Гадость несусветная. Но врага, вы же понимаете, надо знать в лицо… мы должны знакомиться с образцами буржуазной пропаганды. Но противостоять тлетворному влиянию гниющего, смердящего разными эмманюэлями капитализма могут только такие стойкие коммунисты и бдительные чекисты, как я! А потому я убедил полковника Марципанова передать видеомагнитофон и кассеты в распоряжение культурно-воспитательной части. С целью разоблачения приёмов идеологических диверсий противника! Вот только кассет маловато…
– Ничего, я вам списочек подготовлю, закажем на Большой земле целую фильмотеку, – пообещал бывший правозащитник. – Ознакомитесь с вражеской пропагандой во всех, так сказать, жанрах. С терминаторами, агентами 007, с разными гарри поттерами и властелинами колец…
– А растлевающие… кхе… нравственность и коммунистическую мораль, вроде «Эмманюэль»? – с надеждой в голосе хихикнул замполит и облизал жирные от кабаньего шпика губы.
– Да сколько угодно! – с пьяной широтой души развёл руки Эдуард Аркадьевич. – Я вам такие порнухи представлю, по сравнению с ним «Эмманюэль» детской сказкой, вроде «Дюймовочки», покажется!
5
Конечно, бывший правозащитник не собирался до конца своих дней коротать век в сталинском лагере, даже в сытной и не слишком беспокойной должности замначальника КВЧ. Хотя и попытки вырваться не форсировал, рассматривая своё пребывание здесь как некую длительную экзотическую командировку, вроде популярной экстремальной телеигры «Единственный выживший», например. Игры, сулящей победителю немалый приз, между прочим. Ведь лишь малая толика золота, добываемая зеками уже более шестидесяти лет, истрачена на поддержание существования лагеря. Остальное, львиная доля, хранится по-прежнему здесь. И, если уж на то пошло, исходя из принципа социальной справедливости, то именно дедушка, как вдохновитель и организатор оазиса сталинизма, именуемого режимным коммунизмом, имеет моральное право на большую часть этого золотого запаса. Или дедушкины наследники…
Бывший правозащитник вникал неторопливо в лагерные порядки и быт, обживался, заводил знакомства и не дремал на совещаниях, как многие сослуживцы, а слушал внимательно, анализировал, запоминал.
Каждые десять дней в красном уголке штаба проводились так называемые декадники. Это была традиция, нерушимо соблюдавшаяся ещё с гулаговских времён. Председательствовал на таких совещаниях полковник Марципанов. Несмотря на очевидную внешнюю дряхлость, он сохранял трезвый ум и ясную память.
Взобравшись на низкую сцену с помощью адъютанта, выполнявшего при нём роль телохранителя, вестового, секретаря и прислуги «за всё», пожилого лейтенанта Подкидышева, старик обессиленно усаживался за покрытый алой скатёркой стол с непременным графином воды и гранёным стаканом в центре, обозревал исподлобья рысьими, всё подмечающими глазами сидевший в зале начсостав и произносил негромко, с одышкой, зная, что его обязательно услышат:
– Начнём. Начальник планово-производственной части, доложите об исполнении производственного задания за декаду.
Начальник ППЧ подполковник Скоробогатов – маленький, плешивый, вечно испуганный, вскакивал торопливо и, держа в дрожащей руке бумажку, принимался заполошно, с подвизгиванием, читать:
– За отчётный период силами спецконтингента заготовлено леса семьдесят пять кубов при плановом задании сто, кирпича-сырца пятьдесят тысяч штук, обжига – тридцать тысяч штук при плане шестьдесят и сорок тысяч соответственно, золота в слитках один килограмм, самородного золота – четыреста пятьдесят семь граммов. Плановое месячное задание по драгметаллу выполнено в полном объеме…