Античная лирика.
Шрифт:
Перевод Л. Блуменау
Я — тот Феспид, что впервые дал форму трагической песне, Новых харит приведя на празднеств'o поселян В дни, когда хоры водил еще Вакх, а наградой за игры Были козел да плодов фиговых короб. Теперь Преобразуется все молодежью. Времен бесконечность Много другого внесет. Но что мое, то мое.406
Феспид— поэт и актер VI века до н. э. Его считают родоначальником трагедии, так как на празднике Дионисий он первый прибавил к хоровому пению повествование, введя актера-рассказчика и мимическо-хореографическое
407
«Отец трагедии» Эсхил ввел не только второго актера, но и театральную машинерию и живопись, изменив тем самым «вид… и сцены самой».
Перевод Л. Блуменау
То, что Феспид изобрел — и сельские игры, и хоры, — Все это сделал полней и совершенней Эсхил. Не были тонкой ручною работой стихи его песен, Но, как лесные ручьи, бурно стремились они. Вид изменил он и сцены самой. О, поистине был ты Кем-то из полубогов, все превозмогший певец!Перевод Л. Блуменау
408
Первое лицо в этой эпиграмме — деревянное изображение сатира с трагической женской маской в руке — памятник на могиле Софокла.
409
Флиунтский помост— театр пелопоннесского города Флиунта, откуда был родом основатель сатировской драмы (особого театрального жанра) Пратин.
Перевод Ю. Шульца
Ты, кто до мозга костей извёлся от страсти к Смердису, Каждой пирушки глава и кутежей до зари, Музам приятен ты был и недавно еще о Бафилле, Сидя над чашей своей, частые слезы ронял. Даже ручьи для тебя изливаются винною влагой, И от бессмертных богов нектар струится тебе. Сад предлагает тебе влюбленные в вечер фиалки, Дарит и сладостный мирт, вскормленный чистой росой, Чтоб, опьяненный, и в царство Деметры ты вел хороводы, Томно рукою обняв стан Эврипиды златой.410
Смердис, Бафилл (Вафилл), Эврипила— имена возлюбленных Анакреонта. На острове Самосе, родине Бафилла, была статуя этого мальчика, славившегося своей красотой.
Перевод Л. Блуменау
Как охраняет один из собратьев останки Софокла В городе с'aмом, так я, краснобородый плясун [412] , Прах Сосифея храню. Ибо с честью, клянусь я флиунтским Хором сатиров [413] , носил плющ этот муж на себе [414] . Он побудил и меня, уж привыкшего к новшествам разным, Родину вспомнить мою, к старому вновь возвратясь. Снова и мужеский ритм он нашел для дорической музы, И под повышенный тон песен охотно теперь, Тирс [414] потрясая рукою, пляшу я в театре, который Смелою мыслью своей так обновил Сосифей.411
Сосифей— драматург александрийской эпохи, возобновивший постановки сатировских драм.
412
Краснобородый
413
Клянусь я флиунтским хором сатиров— (см. прим. 409).
414
Тирс— вакхический жезл, увитый плющом и виноградом и увенчанный сосновой шишкой.
414
Тирс— вакхический жезл, увитый плющом и виноградом и увенчанный сосновой шишкой.
Перевод Л. Блуменау
Пыль, разносимая ветром, неси на могилу Махона — Комедографа живой, любящий подвиги плющ. Не бесполезного трутня скрывает земля, но искусства Старого доблестный сын в этой могиле лежит. И говорит он: «О, город Кекропа! Порой и на Ниле Также, приятный для муз, пряный растет тимиан».415
Махон— александрийский поэт III века; до н. э., автор комических сценок в стихах. Последние два стиха этой эпиграммы варьируют распространенную в эллинистическую эпоху мысль о том, что Александрия — преемница культурного наследия Афин.
Перевод Л. Блуменау
Аристагор исполнял роль галла [416] , а я Теменидов [417]
Войнолюбивых играл, много труда приложив.
Он с похвалами ушел, Гирнефо [418] же несчастную дружным
Треском кроталов, увы, зрители выгнали вон.
Сгиньте в огне вы, деянья героев! Невеждам в искусстве
Жавронка голос милей, чем лебединая песнь.
416
Галл— жрец богини Кибелы; иногда это слово употреблялось в значении «евнух», так как жрецы Кибелы были скопцами.
417
Темениды— дети аргосского царя Темена, герои не дошедшей до нас трагедии Эврипида.
418
Гирнефо— дочь Темена.
Перевод Л. Блуменау
Раб я, лидиец. Но ты, господин, мой, в могиле свободным Дядьку Тиманфа велел похоронить своего. Долгие годы живи беспечально, когда же, состарясь, В землю ко мне ты сойдешь, — знай: и в Аиде я твой.АНИТА [419]
Перевод Ю. Шульца
419
Во вступительном стихотворении к своему «Венку» — сборнику греческих эпиграмм — Мелеагр Гадарский, перечисляя поэтов, чьи «цветы» вплетены в венок, называет в первую очередь «лилии Аниты». Биографических сведений об этой поэтессе III века не сохранилось.
Перевод Н. Кострова
Кто бы ты ни был, садись под зелеными ветвями лавра, Жажду свою утоли этой прозрачной струей. Пусть легкокрылый зефир, навевая повсюду прохладу, Члены твои освежит в трудные знойные дни.Перевод Л. Блуменау
Видишь, как важно и гордо на свой подбородок лохматый Смотрит, уставя глаза, Вакхов рогатый козел? Чванится тем он, что часто в горах ему нимфа Наида Космы волос на щеке розовой гладит рукой.420
Эта и следующая эпиграммы являются, по-видимому, надписями к изображениям.