Антиметро
Шрифт:
– Молчать! Чекатило, говоришь? Может, Буратино? Отвечать! Что произошло на вашей платформе? Отвечать!!!
– Ничего не произошло! Ничего!!! Всех ненавижу! Порву и вставлю! Где обещанные бабы? Обманул Комаровский… Где они? Всех – сделаю на раз! Одну оприходовал, ещё хочу! Дайте, дайте, дайте… Ох… Не буду больше… Не надо… Не буду… О-о-о…
– Конечно, не будешь, – согласился Артём и, приставив дуло автомата к виску психа, мягко нажал на спусковой крючок (курок?) автомата.
– Тых, – мягко и предсказуемо откликнулся автомат, полностью поддерживая хозяина.
Он
«Дрезина, лопаты, ломы, кувалды. В тупичке, рядом с которым рельсы обрываются, наличествуют стол, раскладные стулья и старенький диван – с мёртвым женским телом», – прокомментировал увиденный натюрморт хладнокровный внутренний голос. – «Скорее всего, здесь раньше располагалась «комната отдыха» ремонтников. Вот, вошедшие в крутое пике бойцы спецкоманды с «Выборгской» и использовали данный тупик для полноценного «отдыха», мать их… То бишь, по прямому – почти – назначению…».
Артём подошёл к ждущим его подчинённым.
– Как там себя чувствует наш больной? – поинтересовался Хантер. – Вы, товарищ майор, тело хорошо «закрепили»? Может, стоило, всё же, взять его с собой?
– Зачем же брать с собой труп? – невесело хохотнул Шмидт. – Тяжёлые они, заразы. А ещё – очень холодные и неприветливые…
– Почему – труп? Как – труп?
– По законам военного времени, – кратко пояснил Артём. – Все мародёры, насильники и убийцы подлежат незамедлительному расстрелу. Причём, без суда и следствия. Вопросы? Впрочем, все вопросы – по законам военного времени – отменяются.
– Правильно, майор! – однозначно высказался Фюрер. – Полностью поддерживаю и одобряю!
– А я, как будущий врач, не могу…
– Отставить! – коротко бросил Артём, доставая из кармана чёрный брусок рации. – Необходима полная тишина. Буду пытаться выйти на связь с «Выборгской».
Рация минут пять-шесть только тихонько пиликала – в разной тональности на разных волнах.
– Не будет толку, – спрогнозировал Шмидт. – Не иначе, все ушли на фронт. Как в том старом фильме о массовом народном героизме… То есть, разбрелись парами-тройками по боковым туннелям. Предаваться изысканным любовным утехам, понятное дело…
– Не уверен в этом, – всерьёз засомневался Хантер, бесконечно далёкий от специфичного армейского юмора. – Откуда на «Выборгской» могло взяться столько женщин?
– Это точно, что не могло! – великодушно согласился с новобранцем добродушный Шмидт. – Там, вообще, не должно наблюдаться «пассажиров». Те, которые с последней электрички, наверняка, успели – до объявления «Атомной тревоги» – подняться на земную поверхность. Впрочем, говорят, что нынешним самцам (говорят, я сам не в курсе, честное слово!), женщины, и вовсе, не нужны. Типа, мол, только мешают и отвлекают…
Наконец, рация громко захрипела, и утробный, бесконечно-печальный голос спросил:
– Аматов, морда наглая, это ты? Где вас, козлов похотливых, носит? Бого в душу мать! Тебя, засранца, капитан Комаровский ищет. В смысле, уже генерал-лейтенант… Грозится убить, если бабу не вернёте в целости и сохранности. Мать вашу…
– Здесь майор Белов, – известил Артём. – Я являюсь заместителем военного коменданта станции «Лесная».
– Станция «Лесная»? – удивился печальный голос. – А, помню, есть такая. То есть, кажется, была… Ну, и чего тебе надо, майор?
– Следую по приказу военного коменданта – через вас – на станцию «Площадь Восстания».
– Так и следуй. Кто тебе, брат, мешает?
– Опасаюсь, как бы ваши патрульные не открыли – сдуру – огонь…
– Какие ещё патрульные – на хрен верблюжий? – от души изумился невидимый собеседник. – Ты, майор Белов, наверное, с дуба рухнул. Или с ёлки высокой упал… Подходи, если выпить хочешь. А то, мне уже не с кем. Отрубились все верные собутыльники, козлы слабосильные…, – рация, скорбно вздохнув на прощание, замолчала.
– Вот, она, ваша хвалёная российская армия! – язвительно прокомментировал Фюрер. – Одни дешёвые понты. А по факту – сплошные пьяницы, насильники, маньяки и обычные уголовники. Получается, что правы были ушлые корреспонденты, которые…
– Дмитрий Глуховский прав! – непочтительно перебил очкарика Хантер. – Он в своём бессмертном романе чётко спрогнозировал масштабный бардак и полную анархию… Только на первом этапе, конечно. Потом – через год-другой – всё постепенно придёт в порядок. В относительный, естественно…
– Отставить глупый спор! – в полный голос, уже ничего не опасаясь, приказал Артём. – Давай, Дмитрий Алексеевич, доставай приборы, снимай очередные показания. Порядок – есть – порядок.
Через несколько минут Фюрер сообщил:
– Наблюдается дальнейшее повышение радиоактивного фона. По-прежнему, ничего критичного. Но такая устойчивая динамика является поводом для…, м-м-м, некоторого беспокойства…
– Оставить – беспокойство! – хмыкнул Артём. – Дмитрий, пакуй аппаратуру в рюкзак, и выступаем… Хантер, хренов организатор крысиных бегов! Не стой бесполезным столбом, помоги боевому товарищу…
По потолку станции «Выборгская» бегали, поочерёдно наслаиваясь друг на друга, таинственные и загадочные тени.
– По центру платформы горит конкретный костёр, – доложил Шмидт, нервно дёргая крыльями длинного носа. – Дружеские посиделки, судя по букету долетающих ароматов, имеют место быть.
– Очередная армейская пьянка, выражаясь напрямую. Безобразная, грязная и непредсказуемая, – высказал свою версию Фюрер. – А потом они, гниды патриотичные, ещё и удивляются искренне, мол: – «И с каких таких сладких пирожков российская молодёжь – в подавляющем своём большинстве – косит от армии?»… За дисциплиной надо лучше смотреть, блин демократический! Жёсткости не хватает! В смысле, показательных расстрелов и четвертований… Вот, когда я дорвусь до власти, то всё объясню доходчиво. Кровью умоетесь, морды расхлябанные! Нельзя же так, в конце-то концов! Совесть – поимейте, сучата наглые…